Змейка и крылья ночи

Стрела – стальная, ржавая, в форме стебля розы с шипами, – вонзилась в песок в двух дюймах от моего носа. Песок вокруг нее почернел и задымился.

Я бежала. По моим следам шло и приближалось равномерное «тук, тук, тук» от вонзающихся в утрамбованный песок стрел.

Тот, что с огнем, должно быть, изображал Атроксуса, бога солнца и короля Белого пантеона. А стрелы… наверное, Айкс, богиня секса и плодовитости. Считалось, что ее стрелы засевают семена во чрево, хотя я была совершенно уверена, что со мной они планировали делать не это.

В конце концов, это были куклы. Не настоящие боги, а копии, их высмеивающие.

Но третий… Я ломала голову. Он не носил корону, при нем не было оружия…

Воздух раскололся надвое. Раздался высокий звук, от которого у меня невольно сжались внутренности. Я споткнулась и чувствительно приземлилась на песок. Плечо взорвалось болью, оттого что в тело вгрызлась стрела Айкс, пробив в доспехах дымящуюся прореху.

Звук. Он меня парализовал. Вывернул мозг наизнанку. Я заставила себя поднять голову и посмотреть на них – на третью фигуру, чьи почерневшие губы хватали воздух, как рыбьи.

Как будто он пел.

Кажмар. Бог соблазнения, искусства, красоты… и музыки.

Его песня прервалась так же внезапно, как началась. Я уловила мгновение, чтобы избежать нашествия еще одной волны огня. Атроксус не шевелился, только завис в нескольких дюймах над песком, раскрыв ладони, словно в молитве, и языки пламени растекались вокруг него ширящимися волнами. Но Кажмар и Айкс оба дернулись и проплясали через всю выгородку, едва касаясь земли безжизненными ногами, словно их тянул за веревочки невидимый кукловод.

Я призвала Ночной огонь и обрадовалась, что под действием моего адреналина он легко расцвел у меня в ладонях. Но трудно было применить его точно: я не сумела бы запустить его в Айкс или Кажмара, пока они перемещались так быстро. Волна, которую я неловко попыталась послать на Атроксуса, сникла и умерла, сметенная гораздо более мощной стеной его огня.

Еще одна скрипучая песня Кажмара чуть меня не прикончила, потому что я очень не вовремя решила упасть. Огонь хлестнул меня по пяткам. Мне пришлось отползти дюйма на три, чтобы он меня не достал.

Как только звук отпустил меня, я снова побежала, не чувствуя боли, – так сильно билось сердце. Мир сузился до действий, которые необходимо сделать, чтобы выжить.

На кого мне нацелиться первым?

К Атроксусу было не подобраться; его черед придет позже. А стрелы Айкс представляли собой угрозу, но только потому, что меня оглушал голос Кажмара.

Надо от него избавиться. Слишком опасно подбираться к остальным, когда он мог в любой момент меня обездвижить.

У меня не было ничего, кроме мечей. А значит, никакого плана для этой части соревнования. Приходилось просто бежать.

Кажмар хаотичными дергаными движениями танцевал по выгородке. Я приготовила мечи, собралась с духом и ринулась ему наперерез.

Запаха я не замечала до тех пор, пока не оказалась в двух шагах от Кажмара, но как только заметила, не обращать на него внимание больше было нельзя. Он был отвратителен, завязывал желудок узлом, и от него желчь приливала к горлу. Кажмар наполовину разложился. Густая краска замазывала его лицо, трескалась на ослабевших мышцах.

Это был труп.

И не просто труп, но труп, который я узнала. Это был ришанин, которого Райн убил в первую ночь Кеджари. Наши поверженные соперники сползались на последнюю битву.

Когда я сократила дистанцию, Кажмар уже готовился отскочить. Но в эти последние секунды я собралась и бросилась на него.

Меч слишком легко вошел в грудь.

Но Кажмар не упал.

Когда он отпрянул, я повалилась на землю – и застыла: ум парализовала новая скрипучая песнь. Я с трудом уклонилась от стрелы и заставила себя встать.

Из раны Кажмара хлынули по центру груди густеющие капли крови. Но он все же двигался.

Я ударила его в сердце. Это наверняка.

Понятно, почему он не упал. Он не был живым. Сердце ему уже не требовалось.

Атроксус продолжал заполнять арену клубами дыма. Жара становилась невыносимой. Свободное пространство, по которому приходилось двигаться, уменьшалось.

У меня оставались считаные минуты. Может, меньше.

Я снова бросилась на Кажмара. И на этот раз, вместо того чтобы разить его кинжалом, вонзила ногти в омертвевшую плоть и подтянула к себе, сдерживая рвоту от нестерпимой вони.

Они были не настоящими богами. Просто куклами. Нельзя убить то, что не живет, поэтому его надо было сломать.

Рот у него был открыт только потому, что не держалась челюсть. С близкого расстояния я видела неестественную припухлость на шее – не знаю, какое заклинание или чары ему загнали в глотку, но находились они явно там. Ниаксия не владела магией звука. Каким бы заклинанием этого ни добились, ее получили у другого бога.

Мрачный юмор. То, с чем когда-то была связана магия Кажмара, теперь использовалось для насмешки над ним.

Я со всей силы рубанула ему по горлу.

Его тело сотрясали спазмы, оно билось, как рыба на удочке. Казалось, взрыв звука прорвет мне барабанные перепонки. Он кромсал меня, как туча бритв.

Но я не могла остановиться. Ни на секунду.