Змейка и крылья ночи

Я едва расслышала ее через шум крови в ушах, а если бы и расслышала, это мог бы оказаться мой собственный голос – потому что, ринувшись через всю комнату к окну, я только и могла думать: «Айксовы титьки, как же я это так?!»

Мы сидели наверху одной из самых высоких башен Лунного дворца, в нескольких футах над землей. Проклятье, я что, его сейчас убила? Я не собиралась. По крайней мере, пока.

Сердце стучало где-то в горле. Я подбежала к окну, высунула голову в открытую раму и…

…и чуть не опрокинулась навзничь, когда снизу взмыла полоса черного и бронзового с такой мощью, что волосы захлестали меня по лицу.

У Райна были расправлены крылья, сотканные, казалось, из самой ночи: миллион вариаций пурпурного, красного, черного и ржаво-рыжего. Настолько красивые, что мешали увидеть откровенную ярость на его лице.

– Ты, – выдохнул он, – на дерьмо тут исходишь, что не можешь мне доверять, а сама скрывала такое?!

У меня в горле застряли слова: «Я не знала, понятия не имею, как это получилось» – но я их удержала. Не надо, чтобы Райн и Мише знали, что я не догадывалась о своих способностях. Не надо им дарить еще одну мою слабость, которой можно воспользоваться.

Пусть чуток меня побоятся, раз в жизни.

Я засунула дрожащие руки в карманы и просто пожала плечами:

– Не сомневаюсь, что вы много чего от меня скрываете.

– Не знаю, как я мог подумать, что из этой затеи что-то выйдет.

Он приземлился обратно в апартаменты. Движение было легким и непринужденным, граница между небом и землей – лишь один грациозный шаг.

– Ты не умеешь думать ни о ком, кроме себя. Как и все они. Ночерожденная принцесса, живущая в замке у Винсента и хорошо выучившая, что весь мир принадлежит ей. Это он тебе обещал? Стань такой, как он, научись подставлять других, и весь этот мир – твой. Что, этого ты ждешь?

– Не смей говорить о моей семье в таком тоне! – рявкнула я.

– Тоже мне «семья»! – фыркнул он, и в его словах слышалась одна чистая ненависть. – Печальная же у тебя жизнь.

У меня в карманах дрожали кулаки, сжатые до побелевших костяшек.

– А ты хоть что-нибудь сделал, чтобы я тебе доверяла? Или, может, мне должно льстить, что ты меня выбрал? Может, мне в ноги тебе упасть безвольной кучей? Типичный ришанский гонор. Ты бы лучше посмотрел, как ваших балуют, прежде чем так говорить о моем отце.

Комната осветилась всполохами пламени, которое из оранжевого стало белым. Возникший в ту же секунду порыв ветра разметал волосы у меня и у Райна. Все его тело напряглось, крылья так и остались расправленными. Его глаза пронзали меня, но и мои пригвоздили его к стене.

Мише бросилась между нами.

– Ну все, все. Погорячились – и довольно.

Я не собиралась первой отводить глаза.

– Уже все! – повторила она срывающимся нервным голосом.

Наконец Райн отвернулся.

– Прекрасно, – сказала я, тоже посмотрев в сторону. – С меня хватит.

– С меня тоже.

Он просто вышел через открытое окно в ночное небо. Я рывком открыла дверь и побежала по коридору. Мы оба оставили Мише беспомощно стоять среди разбитых стекол.

Мне очень нужно было, чтоб Винсент оказался на нашем месте встречи, но я совсем не удивилась, когда не нашла его там. Я ходила туда каждую ночь. Он встречал меня примерно в половине случаев, и когда встречал, был чем-то озабочен. Происходило нечто большое, но он не говорил мне, что именно. И точно так же, может быть, он чувствовал мое нарастающее раздражение от ситуации с Райном, хотя я ни словом о ней не обмолвилась. Сейчас я уже хорошо выучила, что именно от Винсента лучше утаивать.

Но сегодня я была так зла – и в таком замешательстве, – что высказала бы ему все, был бы он на месте. По крайней мере у него были бы разъяснения, что сейчас сделала моя магия, а мне его слова были отчаянно нужны. Сила, которой я отбросила Райна через комнату, не соответствовала всему, что мне удавалось раньше, а я даже не поняла, как это сделала. Сейчас, шагая в одиночку вдоль потемневших улиц, я пыталась снова вызвать эту силу, но мне отвечали только несколько знакомых слабых искорок на кончиках пальцев.

Но все же в глубине души я была рада отсутствию отца. Как бы ни хотелось получить ответы, я не любила проявлять чувства, которыми не могла управлять. А сегодня у меня этого было предостаточно. Потеряла контроль. Над собственной магией. Над собственным гневом.

Я повела себя слишком грубо. И вздорно. Я это сама понимала. Позволила Райну меня спровоцировать и пошла на поводу у худших своих порывов. Он во многом ошибался – очень во многом, – но, может быть, он был прав, что надо либо идти к нему в союзники, либо становиться его врагом.

Когда стало ясно, что Винсент не придет, я пошла бродить по пустынной территории вокруг Лунного дворца. Подмывало отправиться в человеческие кварталы и похоронить это чувство беспомощности, вонзив кинжал в грудь какого-нибудь вампирского отребья. У меня уже много лет не было таких больших перерывов. Я даже не ожидала, насколько мне нужна такая разгрузка.

Когда я убила там впервые, это была случайность, а теперь я почти не могла без этого обходиться.