Змеиная песня

— Немного, — признался он. — Я вырос в худшей части Безантура. Мне приходилось бывать в драках — в том числе и смертельных. Но ждать, выставив себя в роли наживки — совсем другое дело.

— Не беспокойся, — сказал Орикс с полным ртом жареного хлеба, сыра и лука, — всё будет хорошо, если ты сделаешь своё дело. Однажды нам довелось убивать великанов. Ну, одного великана, по крайней мере.

— Ящеролюды здесь, — прошептал Сторик. — Приближаются с запада.

С его острым ночным зрением дварф нёс стражу за пределами круга света, пытаясь не выдать себя.

— Подкрадываются ближе. Расходятся, чтобы окружить нас. Ждите моей команды. Ждите. Ждите. Вперёд!

Воины вскочили на ноги. Отбросили неудобные плащи, открывая спрятанные под ними оружие и доспехи. Может быть, это напугало ящеролюдов или даже обескуражило их, но отряд Чёрного Барсука приманил их слишком близко, чтобы можно было повернуться и сбежать без потерь. Противостояние было неизбежным.

Щёлкнул арбалет Орикса, выпустив болт. Взвизгнул ящеролюд. Барерис вытащил лютню из заплечнго мешка, а там, где-то во мраке, бард налётчиков прошипел первые ноты своей нечеловеческой песни.

Воины отряда Чёрного Барсука замерли неподвижно. Оружие опустилось в их руках. Новых выстрелов больше не было.

Барерис почувствовал, как его охватывает та же отупляющая пассивность, но он отказался поддаваться. Он ударил по струнам лютни, извлекая аккорд, и запел.

Мелодия шамана была клеткой; ответная песня Барериса — попыткой сломать прутья, испортить чары, вложенные в музыку, превратив ноты в диссонанс и сбивая ритм. Но вскоре он понял, что защита не работает. Заклинание шамана продолжало звучать как и прежде ровно, почему-то не поддаваясь его усилиям. Его товарищи стояли неподвижно и не сопротивлялись, и щипать струны, извлекая новые ноты вопреки онемению, становилось всё сложнее.

Нет, настаивал он, я не позволю этому случиться. Но потом инструмент выскользнул из омертвевших рук юноши, и налётчики, которым не пришлось бросить ни единого копья, не пришлось нанести ни единого удара, чтобы заслужить победу, подошли и освободили пленников от их собственности.

* * * * *

После того, как солнце встало над болотом, будущее наёмников стало выглядеть ещё мрачнее — они увидели, что вода буквально кишит змеями. Их наверняка удерживала здесь магия шамана.

Сторик присмотрелся к пню на другом берегу канала. Кто-то вырезал в коре грубые глифы и уложил у подножия человеческие черепа. На поверхности пня виднелись ржавые пятна.

— Это алтарь. Они хотят принести нас в жертву.

— Я думал, они собираются нас сожрать, — отозвался Барерис. — Приятно знать, что они нас поймали ради более возвышенной цели.

Но никто не засмеялся. Все, кроме Юрида, мрачно уставились на него.

— Ты, наверное, чувствуешь себя как дома, — сказал Горстаг. — Вы, тэянцы, тоже практикуете человеческие жертвы, да? Не удивлюсь, если ты поклоняешься тем же грязным демонам, что и ящеры.

Вот тебе и хрупкое товарищество, которое возникло между Барерисом и его спутниками за время их путешествия.

— Я просто надеялся, что шутка... — начал он, но понял, что продолжать бесполезно.

Юрид оглядел их небольшой островок — простой холм из грязи и травы, торчащий посреди канала.

— Здесь нет бревна, которое могло бы послужить нам в качестве лодки, и хотя я считаюсь хорошим прыгуном, на берег мне не перепрыгнуть.

Он повернулся к Барерису.

— Но, может быть, ты знаешь песню, которая сделает меня сильнее?

— К сожалению, нет, — сказал Барерис.

— Тогда, может быть, ты можешь вырастить нам крылья или погрузить в волшебный сон всех змей в воде.

— Нет, — сказал Барерис. — Простите.

— Слышите? — сказал Горстаг. — Он бесполезен, мы все умрём, потому что он солгал нам о своих способностях, но это ничего. Потому что он попросил прощения.

— Мне тоже это не по душе, — сказал Сторик, — но у нас есть занятие поважнее ссор. Пока мы не нашли способа сбежать, нужно придумать, как пить воду из канала, не подставляясь под укусы змей. Кроме того, надо обшарить островок в поисках всего — и я имею в виду всего — что мы сможем есть.

— Я так понимаю, под словом «мы» ты подразумеваешь настоящих членов нашего отряда, — заметил Горстаг.

Дварф помедлил. Нахмурился, как будто ему не слишком нравилось это предположение. Но потом сказал:

— Да. Учитывая, что прокормить всех всё равно не получится.

— Нет, — возразил Юрид. — Я понимаю, что ты главный, Сторик, и обычно я бы подчинился твоему приказу. Но мы не можем позволить одному из нас голодать. Это противоречит каждой заповеди Ильматера.

— А по-моему это честно, — заявил Горстаг.

Юрид не отрывал взгляда от Сторика.

— Барерис не дал тебе утонуть. Кроме того, он остаётся нашей единственной надеждой нейтрализовать магию ящеролюда, а для этого ему потребуются силы.

— Чепуха, — сказал Горстаг. — Он уже доказал, что не в силах справиться с этой задачей.

— Тебе никогда не приходилось терпеть неудачу с первой попытки и добиваться своего со второй? — спросил монах.