Змеиная верность

Профессор Обухович пришел через двадцать минут. Все еще сидели за столом. Кофе, оставленный для профессора в колбе, заботливо прикрытой чистым полотенчиком, даже не успел остыть. Поздоровавшись со всеми и усевшись за стол, профессор первым делом объяснил причину своего появления в институте.

Оказывается, герпетолога Бахрама Магомедова сегодня утром арестовали. Вернее, задержали. «По подозрению в причастности к гибели Елены Кашеваровой», – процитировал профессор. Поэтому руководство института приняло решение приостановить все работы по «змеиной» тематике, до выяснения всех обстоятельств. А к профессору обратились за консультацией, как к специалисту по позвоночным: что делать со змеями?

– Ивануткин так и знал! – громко сказал Ивануткин. – Разумеется, теперь все свалят на Магомедова. Помните, как говорила Элиза Дулитл из «Пигмалиона»? «Кто шляпку спер, тот и тетку пришил!» Вот примерно так и будут рассуждать.

За столом зашумели. Лиза заметила, как переглянулись Саша и Макин, как жалостливо сморщилась Людмила. А Зоя Евгеньевна задумчиво покачала головой, опустив глаза в кружку с кофейной гущей.

Андрей Степанович Обухович молча легонько барабанил пальцами по столу и обводил всех внимательными глазами. Обычно он громко говорил, громко смеялся, сыпал шутками-прибаутками и веселыми историями. Видеть профессора молчащим было так непривычно, что и все остальные тоже примолкли. Над столом повисла тишина.

– А что вы с ними сделали? – громко спросила у профессора Лиза. Ей очень захотелось прервать тягостное молчание.

– А?.. С кем? – Профессор не сразу очнулся от своих дум.

– Со змеями, – пояснила Лиза.

– А-а, со змеями… Просто снизили температуру в террариуме, чтобы они заснули, впали в анабиоз. Теперь за них какое-то время можно не беспокоиться. А там что-нибудь да прояснится… Как говорится, или ишак помрет, или шах…

Андрей Степанович просидел недолго. Спросил, где Петраков, и, узнав, что тот у следователя, со вздохом поднялся, сослался на дела и вышел. Народ тоже начал расходиться.

Лиза помыла свою кружку и пошла в рабочую комнату, где в термостате у нее стояла колба с экстрактом. В голове у нее вертелось: «анабиоз… анабиоз…»

Резкий приторный запах шел из-за двери. У Лизы сперло дыхание, запершило в горле и носу. Хлороформ! Запах был хорошо знаком, она немало работала с хлороформом. И в этот же самый миг на нее нашло озарение – вот чем пахло утром в лаборантской! Вот так там и пахло, только очень слабо, поэтому она не догадалась сразу.

Лиза открыла дверь в рабочую комнату. Запах стал оглушительным. Посреди комнаты, согнувшись, стоял Валера Николашин. Увидев Лизу, он дернулся, как будто пытался что-то прикрыть, но потом безнадежно махнул рукой и закашлялся.

Лиза зажала рот и нос руками.

– Валера, что тут у тебя? – невнятно пробормотала она.

Валера неприязненно поглядел на нее.

– Что?! Не видишь, хлороформ разлил. Какой-то идиот на самом краю стола оставил, а я смахнул…

На полу и правда расплывалась огромная зловонная лужа с осколками стекла.

– Да, Валера, – насморочно прогудела Лиза, – в этом весь ты! Чтобы ты и не смахнул? Да быть такого не могло!

– Мурашова, знаешь что? – выкрикнул Валера злым и несчастным голосом. – Иди ты! Вот иди ты! Поняла?!

Он опять зашелся в кашле, закрывая лицо руками, и Лиза увидела, что руки у него трясутся. И кашлял он с непонятными всхлипами – может, плакал?..

– Иду, иду… – Лиза обошла Николашина по широкой дуге, достала из термостата свою колбу с экстрактом и пошла обратно. У дверей она обернулась:

– Окно открой, а то задохнешься, – и добавила про себя: «Псих!»

После обеда вернулся от следователя Петраков, и на него все тотчас жадно насели, требуя информации. Павел Анатольевич устало отнекивался и попробовал было уединиться с Зоей в своем кабинете, но народ дружно возроптал, и он уступил, рассказал коротко, о чем спрашивал следователь, что он отвечал следователю и что ему удалось понять в процессе допроса.

Михалыч умер от сердечного приступа. Вернее, от избыточной дозы сердечного препарата, который он, оказывается, принимал. Блистер с остатками таблеток этого препарата был найден у него в тумбочке. Видимо, испытав сильный стресс при виде мертвой Кашеваровой и ползающей рядом змеи, он почувствовал боль в сердце и принял лекарство, причем принял «побольше», надеясь, что поможет быстрее. Ударная доза лекарства наложилась на алкоголь – старик, как всегда, был изрядно пьян. В той же тумбочке нашли и бутылку с остатками спирта.