Змеиная верность

С Кашеваровой дело обстояло сложнее. Змеиный укус – это несомненно, причем в область шеи, смерть наступила быстро. Но вот как она попала в террариум? Вокруг этого и вертелся допрос – были ли у нее враги, могли ли ее насильно затащить в террариум, какой замок у террариума, кто знал код, кто имел право заходить в террариум, кто работал со змеями помимо Магомедова? Видимо, будут допрашивать всех, кто работал по «змеиной» тематике. Спрашивали еще, что за человек Магомедов, каков порядок ночных работ, кто дает на них разрешение – и так далее, и тому подобное, и по многу раз… И, бог ты мой, как он страшно устал, и не пойдут ли они все уже наконец работать, вместо того чтобы выедать ему душу.

Людмила Пчелкина суетилась вокруг Павла Анатольевича, варила ему кофе, заботливо подливала в кружку «горяченького», подсовывала печенье, с обожанием таращила глаза. Она бы еще долго вилась и жужжала над ним, если бы Лиза, заметившая досадливую гримаску Зои Евгеньевны, не утащила ее силой.

Домой в этот день Лиза и Людмила возвращались пешком, заходя по пути в магазины. Надо было пополнить запасы продуктов, начисто уничтоженные вчера.

К вечеру дождь наконец-то утих, задул сильный теплый ветер, вместо сплошного облачного войлока по небу понеслись обрывки туч, время от времени сквозь них прорывалось солнце. С деревьев и крыш капало, все было мокрым, умытым, но асфальт быстро высыхал. Сильно пахло тополиными почками…

На душе у Лизы стало легче. Ее настроение всегда сильно зависело от погоды, а погода, похоже, налаживалась…

Ей очень хотелось рассказать Людмиле обо всем, что с ней сегодня произошло, особенно об Аде Лещовой. Но это было невозможно, Людмила без умолку верещала о «Пашечке». О том, какой он был сегодня несчастный-усталый-похудевший-поседевший-побледневший, и как ей, Людмиле, его невыносимо жалко, и что бы она сделала для поправки драгоценного «Пашечкиного» здоровья и настроения, если бы ей позволили.

– Людмилища, уймись, – наконец не выдержала Лиза. – Не нуждается он в твоих заботах, ты что, сама не видишь? Там около него Зоя кружится. Знаешь, мне кажется, что они, в конце концов, поженятся…

Лизе не хотелось причинять Людмиле боль, но и поддакивать ей было нельзя, иначе она в своих мечтах унесется так высоко, что падать оттуда будет очень больно.

Людмила осеклась и несколько минут шла молча. «Обиделась», – подумала Лиза. Но Людмила заговорила:

– Лизочек, ну понимаю я, понимаю! Конечно, Зоя – суперская тетка, а я – жирная корова. Но они ведь с Пашечкой сто лет знакомы, давно работают вместе, а почему-то он на ней не женится.

– Во-первых… – Лиза подошла к бульварной скамейке и пристроила на нее тяжелую сумку с продуктами. – Давай постоим чуть-чуть, а то у меня рука оторвется. Зачем было три кило муки покупать?

– Оладушек напечем. – Людмила взгромоздила свою сумку рядом. Ее грустные зеленые глаза при мысли об оладушках на миг повеселели.

– Так вот, во-первых, мало ли как складывались обстоятельства. То она была замужем, то он женат. А теперь они оба свободны. И подходят друг другу – по возрасту, по положению. Ну и нравятся друг другу, это же видно…

– Видно, – вяло призналась Людмила.

– А во-вторых, – решительно сказала Лиза, – ты вовсе не жирная корова, а классная девчонка, захотела бы – все парни были твоими. А ты! Ну зачем тебе такой… подержанный мужик? Он, кстати, еще и не развелся. А вдруг Ольга надумает вернуться?

– Ага! – вознегодовала Людмила. – Значит, для Зоечки он свободен, а для меня женат, да?

Лиза молчала, Людмила была права. Охнув, Лиза подняла тяжелую сумку и двинулась дальше.

– А Ольга к Пашечке не вернется, – пыхтела сзади Людмила. – Она его и не любила никогда!

– С чего это ты взяла? – обернулась Лиза.

– А как ты думаешь? Любовника завести, когда еще и года не прошло, а потом сбежать с ним – это, что ли, любовь? Да он у нее наверняка и до свадьбы был! Она, наверное, ему назло за Пашечку вышла! Она с Пашечкой и не собиралась долго жить! Если хочешь знать, она и фамилию даже не меняла. Чтобы потом с паспортом не возиться!

– Ну ты насочиняла!.. – старалась Лиза утихомирить разбушевавшуюся Людмилу. – Может, у нее просто очень красивая фамилия, ей и не захотелось менять.

– Ничего не красивая! Куриная какая-то!.. Пашечкина куда красивее.

Лизе стало смешно.

– Куриная фамилия? Это как? Просова?

– Почему Просова? – удивилась Людмила.

– Потому что привет тебе от товарища Чехова, Антона Палыча! Если лошадиная фамилия – Овсов, то куриная – Просова! Или там…… Пшеничникова! Чем еще куриц кормят?

– Никакая не Просова! По-настоящему куриная! Я только вспомнить не могу…

– Курочкина? Наседкина? Цыплакова? – продолжала веселиться Лиза.

– Нет, какая-то куриная, но… Мужская! Курино-мужская.

– Петухова? Кочетова? Каплунова? – Лиза уже хохотала во весь голос.

– Нет, нет! Вот вертится, а вспомнить не могу. Да зачем она тебе, Лизочек?

– Да незачем, смешно просто очень… И откуда ты только все это знаешь? Про Ольгу, про фамилию куриную?

– Я про Пашечку все знаю, – с печальной гордостью сказала Людмила.

5