Змеиная вода (СИ)

- И Людочку тоже. Она, конечно, производит впечатление не самого серьезного человека, но с другой стороны она целитель. А целитель в местах здешних - фигура. И при желании Людочка, думаю, могла бы доставить неприятностей. А так… Ангелина сама перестала приходить. Потом уехала. Потом заболела и осталась где-то в санатории…

- В лечебнице, - поправила Зима.

- Уточнять не обязательно. Но да… есть такие… лечебницы, которые предпочитают именовать себя санаториями или домами отдыха… для людей особого склада.

- Вроде Каблуковой.

- Или тех, кому нельзя бросить тень на репутацию семьи. Видишь ли, наличие душевно больного человека в семье порой становится… серьезным обстоятельством… препятствующим заключению выгодного брака, - Бекшеев аккуратно подбирал слова. – Впрочем, для всех Ангелина была бы страдающей от меланхолии. Война, смерть мужа, подруги… весьма удобные обстоятельства, многое ими прикрыть можно.

Зима фыркнула.

- А там, в санатории не стали бы задавать вопросов?

- Стали бы, думаю. Поэтому Каблукова и повезла дочь не сразу в лечебницу, а сначала в санаторий, на отдых.

- Ничего себе отдых…

- Она бы поила Ангелину неделю или две. Жаловалась бы на состояние… потом перестала бы давать лекарство, чем скорее всего спровоцировала бы кризис. Я не специалист, но… проконсультировался.

Матушка пришла в ярость.

Матушка всегда приходила в ярость, когда вскрывался очередной случай злоупотребления. И пусть Ангелины нет, но остались бумаги, свидетельства, все то, что передал Захар. И матушка не успокоится, не поняв, как эта дрянь – она так и выразилась, добавив пару слов вовсе нецензурных – попала в частные руки.

- Так вот, часто, в случае длительного приема таких средств возникает зависимость. И отмена приема вызывает у пациента… протест. Вспышки ярости. Гнев. Галлюцинации. Бред…

- И все бы убедились, что Ангелина не в себе…

- Да, а поскольку случилось бы это не сразу, организм успел бы очиститься…

- И никто ничего не доказал бы.

- Именно. Ангелина осталась бы в специальном заведении, для её же блага. Там, где ни Людочка, ни кто-то из прежних знакомых до нее не добрался бы. Полагаю, пользуясь моментам, Каблуковы объявили бы её недееспособной. На всякий случай.

- И тогда никаких судов, наследств и прочих… неприятностей.

- Да и дети остались бы с любящей бабушкой.

- Бекшеев… - Зима заговорила не сразу. – Скажи, что есть способ её привлечь… хоть за что-нибудь… хоть как-нибудь… не знаю.

- Свидетельские показания имеются. Заключения…

- Но без Ангелины это теряет смысл?

- Матушка в ярости, - признался Бекшеев. – Она точно инициирует расследование. Такие вещи не должны попадать в частные руки. И того, кто продал лекарство, найдут.

- А Каблукова?

- Здесь сложнее… даже если тот, кто продал эту дрянь даст показания, а он будет отпираться до последнего, но… даже если даст и укажет на Каблуковых, то те с легкостью отмахнуться. Не покупали, не травили… или покупали, но думали, что это просто новое и дорогое успокоительное. Хотели, как лучше, а потому понятия не имеют, как так все получилось. Слово против слова.

- Значит, ничего…

- Значит, - спокойно ответил Бекшеев, - надо искать лучше… больше.

- Будем, - Зима скрестила руки на груди. – Просто… это в моей голове не укладывается. Травить собственного ребенка… сводить с ума, запирать… почему, Бекшеев?

Ответа не было.

На вокзал они успели.

Ярополк прибыл один.

- Софья просит прощения, но у нее не получится приехать. Но сказала, что вы сами разберетесь. Что расклад путаный. Что в этом клубке много змей и все-то до одной ядовитые. Что это значит, я понятия не имею, - сказал он, аккуратно пожимая руку Бекшееву.

В модном пальто из тонкой шерсти, в вельветовом дорожном костюме некромант смотрелся столь солидно, что даже Фрол Яковлевич растерялся. Он окинул Ярополка взглядом, от которого не укрылись ни это вот пальто, ни костюм, ни лаковые штиблеты, ни шляпа-котелок и тросточка в руках.

Чемодан и вовсе был удостоен особого внимания.

- С ней все в порядке? – спросила Зима.

- В полном. Она начала работу с менталистом… по собственному желанию, - поспешил заверить Ярополк. – Ей хочется разобраться с даром. И она боится этого… сеансы успокаивают.

Зиму отчетливо передернуло.

- Смелая она…

Ярополк чуть склонил голову, признавая правоту.

- Сказала, что нельзя бегать от себя. Что… если получится разобраться, то дар…

- Вернется?

- Или уснет. Она пока не знает, чего ей хочется больше. Но знает, что не хочется просыпаться среди ночи, потому что она видит больше, чем нужно… в мертвецкую?

- В гостиницу? – предложил Бекшеев. – Для начала?

- Лучше в мертвецкую. Мне нужно посмотреть на все самому. А потом можно и в гостиницу.

В мертвецкой пахло гарью. И запах будто бы стал резче, ярче. Он успел въесться в стены, в пол. Он заполнил все это небольшое помещение. Чернела сажа на стенах. Чернел и вонял стол, хорошо хоть останки Северцевой убрали.

- Здесь я вряд ли что-то смогу, - Ярополк огляделся, тронул сажу пальцем. Затем снял пальто, пиджак, оставшись в белоснежной рубашке и жилете старомодного кроя. – Но посмотрю, конечно.