Змеиное море

– Они тебя не убьют.

Плечи Раскола обмякли, и он на миг прикрыл глаза. Послышалось что-то среднее между всхлипом и резким смешком, и воин снова посмотрел на Луна.

– Твоя королева делает все, что ты захочешь?

Лун сурово посмотрел на него, пока Раскол не опустил глаза.

– Прости, – пробормотал воин. – Я не хотел… Консорты при моем дворе были не такими, как ты.

Тут он, пожалуй, не ошибался.

– Ардан думал, что я здесь один? – Вчера Лун сказал магистру, что его ждут друзья, но он надеялся, что Ардан принял это за ложь, за часть личины торговца, которой прикрывался Лун.

Раскол покачал головой.

– Я не знаю. Он даже не сказал мне, что у него появился еще один гость.

Лун вздохнул. Он не думал, что Раскол лжет. Воин был искренне потрясен, увидев другого раксура.

– Ардан много знает о раксура? Когда он увидел, как я переменился, он мог понять, что я консорт? И что консорт не прилетел бы сюда в одиночку?

Раскол нахмурил брови, задумавшись.

– Он знает о консортах, но… Мне кажется, он до конца не понимает, что это значит, и не сообразит, что ты не отправился бы в путь один. – Раскол заколебался и неуверенно посмотрел на Луна. – Почему они отправили в башню тебя? Почему не кого-нибудь из воинов?

Лун отстранился.

– Я хорошо знаком с повадками земных обитателей. А остальные нет. – Он был не готов объяснять больше. Раскол уже и так держал его за живое, и подробности ему было знать необязательно. Лун спросил в ответ: – Что ты такого натворил, за что тебя вышвырнули из двора?

Настал черед Раскола отшатнуться. Немного помолчав, он сказал:

– Королевы меня недолюбливали.

Секундное колебание, промелькнувшее во взгляде Раскола, подсказало Луну, что это ложь. И если бы за такое отправляли в изгнание, то половина Тумана Индиго уже скиталась бы по Трем Мирам в одиночку.

– Ты из королевского выводка?

На лице Раскола промелькнуло удивление и негодование.

– Да, – процедил он сквозь зубы, словно ему было больно в этом признаваться. – Как ты это понял?

Было в поведении Раскола что-то знакомое. Воины, рождавшиеся в королевских выводках, похоже, всегда доставляли другим неприятности.

– Просто догадался, – сказал Лун. Он заметил, как на другом конце комнаты Дрейф, притворявшийся, что он не подслушивает, презрительно закатил глаза.

Раскол с сомнением покосился на него. Лун спросил:

– Почему королевы тебя недолюбливали?

– Я подрался с одной из фавориток правящей королевы. – Этого тоже было недостаточно для изгнания. Лун не так давно находился при дворе, но даже он знал, что воины часто нападали один на другого. Поток и Лун даже пытались убить друг друга прямо на глазах у Жемчужины и Нефриты, и никто не предложил никого изгнать.

Лун спросил:

– Ты ее убил?

Раскол дернул шипами.

– Конечно нет.

Лун ощутил, что его рассказ снова ушел в сторону от правды. Ответ Раскола был слишком простым. Лун подумал, что зрелая воительница, фаворитка, да еще и, возможно, тоже из королевского выводка, наверняка смогла бы вывалять Раскола в грязи. А если драка была настолько ожесточенной, что Раскол, защищаясь, убил противницу, то в том, чтобы признаться в этом, не было ничего ужасного. Лун сказал:

– Значит, они вышвырнули тебя из двора за то, что ты проиграл фаворитке королевы?

Раскол стиснул зубы, якобы сдерживая какие-то сильные эмоции. Лун нутром почуял, что он притворяется. Раскол горько сказал:

– Если ты так хочешь это описать, то пусть. Это было несправедливо, но так все и случилось.

Лун долго и внимательно смотрел на Раскола, но тот не отвел взгляд. Он понимал, что еще не докопался до истины, но воин, похоже, не собирался отказываться от своей версии, по крайней мере пока.

Лун поднялся на ноги, вышел вон и выбрал первую попавшуюся дверь на лестнице. Комната за ней, к счастью, оказалась пуста – она была чуть меньше других на этом этаже, с высокими узкими окнами, впускавшими свет и влажный воздух.

Сзади кто-то тихо вошел, и, обернувшись, Лун увидел Елею.

Она остановилась и сказала:

– Он не такой, как ты, Лун. Он – настоящий одиночка, изгнанный из двора по веской причине.

Лун потер глаза, стараясь сохранять спокойствие. Он подозревал, что ему предстоит еще не раз говорить об этом.

– Ты не знаешь, такой он, как я, или нет, – сказал Лун, понимая, что возражает только ради того, чтобы возразить. – Может, я лгу.

Елея с досадой покачала головой:

– Ты ничего не знаешь о жизни при дворе. Тебе приходится все объяснять, а когда мы объясняем, ты смотришь на нас так, будто думаешь, что мы сошли с ума. Кто бы с тобой ни говорил, все это замечают. Никто не умеет так хорошо притворяться.

Лун резко отвернулся, сел, прислонившись к стене, и сложил руки. Он ожидал подобного разговора, но не думал, что речь пойдет о нем. Елея подошла и села перед ним на пятки. Он неохотно сказал: