Змеиные боги

Щек распахнул глаза. Не привычно желтые – по-настоящему золотые, глубокие, словно колодцы, разрезанные змеиным зрачком. И перехватил ногу, резко дернув вверх. Послышался оглушительный хруст. Не успевший ничего понять, Славик в удивлении раскрыл рот, а затем боль догнала его – он закричал, хватаясь за вылетевшую коленную чашечку. Упал рядом.

– Прекратите!

Они ее не слушали. Елизаров потянулся к ножу, воткнул в деревянные доски пола, находя опору, чтобы подняться. И, подволакивая ногу, захромал вперед. Стремительно возвращающий силы Щек смог опереться на руки и отползал, щеря клыки, совсем как змея, готовая к броску.

– Славик, стой! – Оттолкнувшись здоровой ногой, тот попытался упасть на Полоза, но змей неожиданно резво откатился в сторону. Прямо на сухую полынь, брошенную Елизаровым. Зашипела, запузырилась кожа, послышался отчаянный крик, и Щек рванул обратно – на Вячеслава с выставленным вперед ножом.

Царь Полоз. Катя так отчаянно боялась за его жизнь, что тело отказалось подчиняться. Широко раскрытыми от ужаса глазами она следила за тем, как к нему вновь устремился нож, зажатый в руке Елизарова. Как змей ловко увернулся, пропуская его у самого горла и, оттолкнувшись руками, скользнул по полу вниз, вцепившись клыками в здоровую ногу противника. Послышался хруст, дурным голосом заорал Славик.

И Катя сбросила с себя оцепенение, ринулась вперед.

– Пошли, Щек, умоляю, пошли! – Она тянула его за плечи с извивающегося Елизарова, а он все вгрызался, драл сухожилия. Еще немного, и парень лишится ноги. Недалеко от них валялся брошенный нож. Катя могла вновь всадить его в спину, парализовать, убить. Но вместо этого тянула за плечи и плакала.

– Пожалуйста, Щек. Не заставляй меня видеть тебя таким, не заставляй!

Он ее услышал. Замер, с влажным хрустом выдрал загнутые клыки и поднял на нее голову. Славик уже не сопротивлялся, не пытался сбросить его – шумно дышал, прикрыв глаза, на коже появились бусины холодного пота – болевой шок взял свое.

– Ты не отвернулась от меня? – В его голосе удивление мешалось с недоверием, будто маленький ребенок, недоверчиво принимающий обещание от ненадежного родителя.

Она быстро кивнула. Размазала по щекам слезы и снова потянулась к нему, помогая сползти с Елизарова.

– Ты сможешь его вылечить? Он умирает. – Голос дрожал от слез, Смоль пыталась взять себя в руки, но сегодняшний день был к ней немилосерден. Сразу не вышло. Щек отрицательно покачал головой, и ей почудилось в этом сожаление. Может, просто Кате хотелось видеть его таким? Вместо этого Полоз сказал:

– Ведьма наблюдает за нами от своего дома, я чую ее силу. Как только уйду, она спустится помочь. Слишком молодая, она не растеряла своей человечности.

– Чернава. – Облегчение почти сбило с ног, Катя быстро вернулась к потерявшему сознание Елизарову, дернула ремень штанов, чтобы плотно затянуть выше колена. Без сознания он казался умиротворенным, просто спящим. Разгладились черты лица, будто и не было этого кровавого побоища, будто парень не сделал ошибку, чуть не лишившую его жизни.

Полоз уже поднялся и привычно посмотрел на нее сверху вниз, на лице были бурые разводы крови. И Смоль сама потянула к нему свою руку, пока змей со стоном боли наклонился за брошенным кольцом.

Глава 16

Это было похоже на плохо спланированную попытку самоубийства – бежать к существу навстречу, когда все внутри колотилось от страха, умоляя повернуть назад. Навстречу скрюченным длинным когтям, неестественно тощему, но такому сильному телу. И глазам – голодным, выдающим в лесавке настоящего хищника. Почему она выбрала в жертвы Катю?

Тварь попыталась небрежно его перепрыгнуть, голодным взглядом смотря Смоль вслед. Оттолкнулась длинными ногами от земли и почти перемахнула через его голову. Глупо, наивно, разве можно было подумать, что он ее пропустит? Бестужев неловко подпрыгнул вверх, выбрасывая руку с ножом к белому животу. Черная кровь хлынула в глаза, ослепила, и они сбитым кубарем покатились по земле.

Верещавшая дочь леса брыкалась, пыталась остановить по инерции скользящее по траве тело, он и сам старался отскочить. Путаясь в собственных и чужих конечностях, Бестужев лягнул ту в раненый живот и пополз, у самой ноги опасно щелкнули в пустоте острые зубы, пустили по крови новую порцию адреналина.

Лесавка признала в нем достойного противника, наконец отвела взгляд от леса, в котором еще слышался плач Смоль, перевела на него. Превосходно. Саша удобнее перехватил нож, пригнулся, шире расставляя ноги, устойчиво распределил вес. С этой поляны уйдет один из них, ее небрежность давала ему фору. На голом животе зияла неглубокая рана, толчками выбрасывала дегтярную кровь. Но дева не обращала на нее никакого внимания, снова припала к земле. Рывок в левую сторону, лесавка повела этот танец смерти. Резво, нахраписто, он едва успевал отмахиваться, реагировать.