Змеиные Корни (СИ)

— Луна? — не веря своим глазам, пробормотала Гермиона, и в ту же секунду дурное предчувствие железными тисками страха сдавило ей сердце.

Что-то было не так.

— Луна! — закричала она что было мочи и, оскальзываясь на обледенелых досках настила, побежала в сторону хижины. Услышав её отчаянный крик, Хагрид вышел из дома и, удивленно оглядываясь, заспешил к ней навстречу.

Гермиона добежала до границы защитного купола и яростно упёрлась в него руками. Барьер был плотным — он мягко прогибался под ладонями, но не хотел её пропускать.

— Что приключилось-то? — растерянно спросил Хагрид, открывая для неё проход. Но Гермиона не ответила. Она преодолела последние ступеньки каменной лестницы и прежде, чем изгородь преградила ей путь, поняла, что не ошиблась. Луна выглядела очень бледной. В маленьком бордовом пальто она казалась невообразимо худой, словно прозрачная невесомая тень. И чешуя была везде: на руках, на шее, на выглядывающих из-под пальто тоненьких щиколотках…

— Боже! — всхлипнула Гермиона, замирая и в отчаянии зажимая ладонью собственный рот — только бы не зарыдать в голос, она больше не выдержит: Гарри, Невилл, дети. А теперь и Луна!

— Гермиона! — испуганно позвал её Хагрид, глядя на то, как она медленно оседает в снег.

— Здравствуй, Гермиона, — с легкой полуулыбкой сказала Луна, и, спрыгнув с изгороди, опустилась рядом с Гермионой на снег.

========== Глава 20. Малфой ==========

— Вы её осмотрели? — требовательно спросил Снейп, появляясь на пороге Больничного крыла.

— Да, Северус, и сейчас мисс Лавгуд отдыхает, — ответила мадам Помфри. — Гермиона и Хагрид привели её полчаса назад. Она очень слаба, но жара нет, и несмотря на то, что чешуя покрывает довольно большую часть ее тела, она говорит. Да-да, Северус, она говорит, совершенно обычно. Как мы с тобой. И никакого парлселтанга.

— Но как это возможно? — удивилась МакГонагалл.

— По-видимому, чай, который она постоянно пила, подавил большую часть воспаления, и появившиеся чешуя и слабость — это всё, что её беспокоит.

— Что за чай?

— Мисс Лавгуд написала мне рецепт.

Мадам Помфри протянула кусок пергамента Снейпу и тот тут же уткнулся в него крючковатым носом.

— Лирный корень! Ну конечно, чёрт возьми! — воскликнул он спустя пару секунд, всем своим видом выражая досаду. — Acorus calamus прекрасный подавитель любых трансформаций и воспалений.

— А ещё, по её словам, он хорошо отпугивает пухлых заглотов, — с легкой полуулыбкой добавила мадам Помфри. Первая отличная новость за несколько дней явно улучшила её настроение. — Как бы там ни было, но девочка нашла прекрасное средство. Конечно, чай не смог излечить её полностью, но зато он позволил ей продержаться три дня. И я рада, что, получив сову от Минервы, она аппарировала не в Мунго, а к нам в Хогвартс. Теперь, зная рецепт её травяной настойки, мы наверняка сможем облегчить состояние всех наших пациентов, особенно Поттера. Без контакта с монетой его организм постепенно восстанавливается, и сейчас нам как нельзя кстати придётся любое новое средство, способное его подтолкнуть.

*

Луна Лавгуд казалась призрачной и почти невесомой.

Снейп долго стоял возле её кровати, разглядывая тонкие черты, и не мог отделаться от ощущения, что, засыпая, мисс Лавгуд всякий раз покидает своё худое до ломкости тело, чтобы отправиться куда-то ввысь, где незримые потоки магии текут сквозь ментальные поля, а знания и сакральные истины так плотно сплетаются с чудаковатым бредом, что разделить их не представляется возможным. Он совершенно не удивился бы, если бы вдруг выяснилось, что это странное хрупкое создание могло поведать людям все тайны Вселенной, но просто не считало нужным их этим обременять.

Чешуя, образующая странные узоры, разноцветными лентами оплетала её запястья. В этой чешуе не было ничего зловещего и на коже Лавгуд она смотрелась так же уместно и органично, как когда-то смотрелись серьги-редиски или причудливая шляпа в виде головы льва. Ее чудовищный, совершенно абсурдный по составу чай смог неожиданно легко усмирить враждебную сущность зелья, и теперь Снейпу казалось, что от его пугающей мрачной силы осталась лишь завораживающая красота… Если бы девчонка постоянно не витала в облаках, то со временем наверняка стала бы удивительным зельеваром…

В отличие от Лавгуд мальчишки с Хаффлпаффа выглядели измученными. Судороги и тошнота сделали своё дело: на детских лицах залегли глубокие тени, а кожа вокруг рта покрылась заскорузлой болезненной коркой, но чешуи нигде видно не было, и если бы он не знал, что именно послужило истинной причиной происходящего, то вполне мог бы списать всё на обычное отравление. Дети больше не метались на мокрых от пота простынях, но их позы даже во сне выглядели напряжёнными и неестественными, и это было по-своему хорошо — в жилистых мальчишеских телах всё ещё оставались силы, чтобы бороться.