Змеиный бог

В такую же звездную ночь он когда-то убежал из фанерной будки, в которой проживал вместе с Джонни, свистнув у отца десять баксов и Кочергу, неприкосновенный рейнджерский револьвер. В такую же звездную ночь он впервые вышел на тесный балкончик своей городской высотки и увидел перед собой панораму озера Мичиган, доки, грязные кварталы с одной стороны и здоровенные жилые циклопические башни — с другой.

В такую же ночь он разыскал поселок своего детства и выяснил, что старый Джонни уже давно умер — его зарезал из-за какой-то женщины какой-то проезжий техасский мясник.

За пару минут глаза слингера привыкли к серебряному звездному свету. Пепел еще раз оглядел ночные окрестности. На фоне бледного восточного горизонта виднелся остов какого-то древнего ярмарочного аттракциона, видимо, фрагмент «чертова колеса», или же «машины Ферриса» — наполовину обвалившийся гигантский каркас в форме полумесяца на двух огромных ходулях. У подножья этой конструкции мерцал разноцветный огонек.

Стрелок втянул носом пряный осенний воздух, замер и сосредоточился на окружавших его звуках. В округе было спокойно — птицы не шумели, собаки не лаяли — даже койоты молчали. Если в Фонтейне и водились опасности, сейчас они наверняка спали крепким сном.

Сначала ему казалось, что до мотеля подать рукой — но Пепел шел и шел, то перебираясь через овраги, то петляя в болотной осоке, то шагая напрямую — и всё без толку. Остов чертова колеса уже висел над головой, а неоновый огонек всё так же дрожал и переливался у его подножия, оставаясь крошечным.

Других огней поблизости видно не было: Фонтейн, судя по всему, был оставлен. Людей в прерии обитало много, но не столько, чтоб волноваться о нехватке жилья. Где наклевывалось стекло-0, хороший урожай или хорошая охота, там неизбежно заводились люди и росли дома. Потом кто-нибудь в новом селении начинал слышать Шум, и сквоттеры испарялись из его округи в одночасье, не считая самых упрямых, вроде Масляного Джека, который пересидел в своем «Еноте» несколько приливов и отливов цивилизации.

Овраги и болота наконец остались позади. Стрелок выбрался на дряхлый панцирь автостоянки, большой квадрат из гудрона, здесь и там проеденный степными травами. Мотель — низкая кирпичная громадина — раскинулся по дальней его границе. Окна мотеля были темны. На его вытянутом фасаде мерцали неоновые трубки:

ГАДЮЧИЙ ДВОР

Комнаты Бар Стоянка Горючее Телефон

МЕСТ НЕТ

Пепел ухмыльнулся. «Гадючий двор» выглядел совершенно нежилым: вся его темная кирпичная кладка осыпалась и была густо затянута плющом, и даже на крыше цвели какие-то растения, — при этом сама вывеска горела в полную газовую силу. Кто-то обновил и зажег ее совсем недавно. А значит, место для слингера здесь было припасено — теперь он точно был уверен в этом. А заодно и в том, что старик Кайнс подвез его досюда не случайно.

«Наверняка ее человек, — решил Пепел. — Что ж, солнце, благодарю за такси».

Над тяжелой раздвижной дверью мотеля в эмалированном плафоне мерцала еще одна лампа, на этот раз обычная, без неона. Вокруг ее колбы с тлеющей нитью танцевала стайка ночных мотыльков. Слингер подналег на створки, потом еще раз — и двери с хрустом разъехались по сторонам. Где-то вверху брякнул колокольчик. Других звуков не последовало, и Пепел аккуратно шагнул через порог.

На конторке было темно и пусто. Дизельный генератор тихо урчал внизу, под досками и бревнами пола, но в самом холле царил полумрак: только неоновые отблески падали снаружи длинными сполохами — синий-желтый. Синий-зеленый. Синий-красный.

Пепел едва не пропустил внутреннюю дверь — она скрывалась в тени торгового автомата. Стрелок осмотрел его разбитую витрину и раскуроченные внутренности, настолько пропахшие поп-корном, что древний горелый душок ощущался рядом до сих пор. Мотель, как видно, был разграблен не один десяток лет назад. Но генератор кто-то привез сюда недавно.

Пепел зажег спичку. К жестяному боку автомата был прилеплен дагеротип, изображавший мотель в его лучшие времена. Усатый джентльмен позировал с двумя приятелями на стоянке у главного входа, среди флажков и гирлянд, а позади троицы маячила всё та же машина Ферриса, ярмарочное колесо обозрения в полнолунной фазе и полной исправности. Только название было какое-то другое — «Моторный двор», или что-то вроде.

Держа руку у кобуры, слингер прошел во внутренний дворик.

Мотель оказался построен с размахом. В его внутреннем дворе раскинулся целый дикий сад. В гуще зарослей виднелся то ли фонтан, то ли бассейн — кафельная яма по пояс, сплошь усеянная багровыми листьями. Узловатые стволы и ветви акаций тесно обступали ее и смыкались над головой, оставляя небу совсем немного пространства. Там, где акациям не хватало места, торчали сорняки всех мастей и пород, нередко в человеческий рост, — а толстые вьюнки и плющи карабкались еще выше. На крыше мотеля буйно росли какие-то цветы с мясистыми листьями — некогда определенно комнатные — и в воздухе стоял их сладковатый запах.