Змеиный бог

— Беги, кукарача.

О-О-О-О-А-А-А-А!

И немедленно побежал сам.

Ацтек оглянулся на слингера, потом на мелькающие в темноте подковки мексиканца, и тоже сорвался прочь. Когда первые огни Хреновин показались из-за горизонта, Буйвол м Пако успели спуститься в котлован и продирались сквозь тернии где-то его края.

Слингер замешкался, но лишь на пару секунд. Машины полицейских уже сыпались на лагерь, лязгая стальными ногами и вздымая целые торнадо из степной пыли. Лучи их многочисленных фонарей и маяков сияли и перекрещивались в клубах песка и черного дыма, всё еще дрейфовавшего со стороны мотеля и упавшего колеса. Несколько мотоциклетов носилось по стоянке и пыталось скрыться, но прыгунцы всякий раз преграждали им дорогу. Стрелок в последний раз осмотрел неподвижное тело.

— Извини, Тони, — сказал он.

Потом наставил Кочергу против локтя…

БУМ!

…И прострелил помощнику шерифа глаз.

Он не побежал прочь, а, скорее, пошел быстрым шагом — слингер терпеть не мог беготню. Лезть в заросли терновника Пепел тоже побрезговал — его плащ и так с каждым днем всё больше нуждался в профессиональной починке, которой за пределами города было не сыскать.

Стрелок изрядно устал. В диких пустошах нетрудно было растерять остатки достоинства, но Пепел до сих пор верил в честный бой. Он никогда не любил расстреливать людей беспомощных и безоружных, даже откровенных ублюдков, не говоря о слабаках и ничтожествах. Хуже того, именно такие смерти донимали его сильнее всех. Именно так он чувствовал себя, когда узнал, что старый Джонни мертв. Никто тогда не винил беглого Джоша, да и вообще, вряд ли кто-нибудь на свете помнил, что у Джонни был сын. А сам старик напрашивался очень давно. Он жил широко, много врал и много пил — а значит, обязан был когда-то нарваться. И всё же. Будь при нем револьвер — возможно, старый Джонни был бы жив и поныне.

О-А-А! БУМ!

Тяжелый прыгунец грохнулся сверху, усевшись прямо перед слингером и оборвав его невеселые мысли. Прыгучая Хреновина загудела, устроилась на складной ноге и включила прожектор.

— ВАС ПРИВЕТСТВУЕТ ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ ДЕНВЕРСКОГО ПЕРИМЕТРА, — сообщила Хреновина голосом телефонной барышни. — ПОЖАЛУЙСТА, ПОМЕСТИТЕ ЛАДОНИ ВНУТРЬ ОКРУЖНОСТЕЙ, ПОМЕЧЕННЫХ БЕЛЫМ ЦВЕТОМ.

— Не вижу никаких окружностей, — сказал Пепел.

Из брюха машины выскользнула и свесилась металлическая пластина размером с узкую дверь. По бокам ее на уровне его плеч красовались два белых круга. Барышня тем временем сообщила ему права, тараторя на бешеной скорости.

Стрелок надвинул шляпу на глаза и спрятал лицо в тени. За последний час каждый встречный так и норовил ослепить его фонарем. Он сказал машине:

— Адвоката, говорите? Ладно, я требую адвоката.

Над щитами, прикрывавшими кабину Хреновины, зажглось три оранжевых сигнала.

— ПОЖАЛУЙСТА, ПОМЕСТИТЕ ЛАДОНИ ВНУТРЬ ОКРУЖНОСТЕЙ, ПОМЕЧЕННЫХ БЕЛЫМ ЦВЕТОМ, — повторила железная барышня. — ПОЖАЛУЙСТА, СЧИТАЙТЕ ЭТО ПЕРВЫМ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕМ.

Одна из сигнальных ламп погасла.

— Вечно у вас эти предупреждения. — Стрелок сплюнул в траву сквозь зубы.

Прыгунец не двигался. Над кабиной погас второй сигнал.

— ПОЖАЛУЙСТА, СЧИТАЙТЕ ЭТО ВТОРЫМ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕМ. ПОЖА…

— Хватит, господа, — раздался позади добродушный голос, и слингер учуял запах крепчайшего домашнего одеколона. Динамик Хреновины умолк, и звук оборвался.

— Психологические трюки на наших пустынных красавцев не действуют. Верно говорю, мистер Красавец, сэр?

Пепел обернулся. У него за спиной стоял невысокий коренастый человечек, носивший пенсне с треснутым левым стеклом и шляпу-котелок на голове. Человечек был закутан в длинный плащ, частично скроенный из медвежьей шкуры, а частично — из лоскутов от какого-то банного халата или нескольких. На медвежьей половине его одеяния блестела шерифская звезда.

— У меня есть приятель, который душится как вы, — сказал Пепел.

— Я знаю, сэр, кто ваш приятель. — Гость повернулся к машине. — Этого я заберу сам. Это тот негодяй, что прикончил моего помощника.

Третья сигнальная лампа погасла. Хреновина постояла неподвижно, потом со свистом вобрала в себя размеченную доску.

— ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ ДЕНВЕРСКОГО ПЕРИМЕТРА БЛАГОДАРИТ ВАС ЗА СОТРУДНИЧЕСТВО, — пролаяла железная дама. Прыгунец опустился к земле, замер на секунду — а потом с лязгом выстрелил далеко в небо, взметнув единственной ногой широкий хвост из песка и пыли.

— Городская эта бригада вся, — пробормотал шериф. — Руки за спину, сэр. Без окружностей меченых, извините.

Он принялся вязать руки Пепла колючей пенькой — может статься, той же самой, что помогала ему вершить правосудие. Если так, то повешение было жестоким: вязать узлы шериф не умел совсем. Он постоянно забывал подтянуть петли, затем пытался грубо их распутать и затягивал еще сильнее, доставляя неудобства и Пеплу, и себе. Несколько раз коротыш приходил в ярость, аккуратно снимал пенсе, а потом метал молнии и ругался почем свет, проклиная округ, и Купол, и Денвер, и даже Святую Испанскую Инквизицию. Это, похоже, и был шериф Уилсон, на которого у Пако имелся нож. Теперь стрелок мог понять торговца.