Значит, будем импровизировать (СИ)

Оставаться и ждать Леголаса не хотелось. Но куда я уйду, преданная своим же платьем? Так что, накрывшись пледом с головой и вытерев следы мокрых дорожек со щёк, я просто устало сомкнула веки в надежде, что, когда я открою глаза, этот кошмар наконец закончится.

Комментарий к Импровизация 6. Все хотят правды

Задушевный разговор с Леголасом в конце главы не планировался. Написалось как-то само… Не мой любимый персонаж, вот правда, но в этой истории активно лезет поучаствовать. Не знаю, что с ним делать.

========== Импровизация 7. Вернёмся к нашим баранам ==========

Открыв глаза, я решила, что умерла и в расплату за все свои грехи попала в ад.

Абсолютная темень, жара градусов пятьдесят, руки и ноги ощущаются тупой болью, но слушаться отказываются. Из горла вместо криков о помощи вырвался хриплый писк. Закашлявшись и сделав судорожный вздох, я с ужасом обнаружила, что дышать мне абсолютно нечем.

Проделав невероятный рывок, я из последних сил дёрнулась, выкручиваясь до хруста в костях и, чуть не сломав себе шею, покатилась по мокрой от росы траве.

И вот я лежу на спине такая вся из себя принцесса (с красным лицом, опухшими от вчерашних слёз глазами, онемевшими и начинающими уже противно покалывать конечностями, в перепачканной грязью и местами порванной одежде), лежу, значит, звёздами любуюсь и думаю: «Вашу мать! Какого единорога меня завернули в дюжину одеял! И не просто в пару тонких пледиков, ведь, нет, в настоящие пуховые перины-убийцы. Найду этих умников-затейников, отправлю вместе с их креативом пешим эротическим маршрутом прямиком Волан-де-Морту в …, или кто у них тут – Саурон? А, плевать, — кретины, маньяки, извращенцы. Нет, просто поубиваю нафиг, за покушение на жизнь племянницы короля. Дядя оправдает. Как же болит спина… Почему всё ещё ночь? Где чёртов эльф? Надо вставать. Как все кружится. Платье грязное. Хочу в душ… Хочу домой».

Понемногу начинало светать — едва ли я дремала более трёх часов. Тут и там по земле клоками стелился туман. Лагерь спал, дозорные тоже клевали носами у догорающих костров. Никому не было дела до моего плохого настроения, недовольства или порванного платья. Как и всегда, впрочем. Это давило на психику. Хотелось топать ногами, срывать навесы и орать на безмятежно спящих людей, за то, что они ненастоящие! Все их проблемы, с кольцами и войнами — вымышленные!

Скоро хоббит Фродо всех их спасёт, будут жить долго и счастливо, эгоисты. А что я? Обречена до конца жизни жить в дремучем средневековье, где женщину и за человека не считают. Терпеть недоверие и косые взгляду в спину.

Может, это вчерашние разговоры довели меня, может, недосып и «приятное» пробуждение, но я действительно была на грани нервного срыва. Хватаясь, как за соломинку, за ускользающие остатки здравого смысла, подсказывающего, что сейчас не время для скандала, я сцепила зубы и пошла на поиски своих сумок. Нужно было отвлечься и привести себя в порядок, пока я снова не натворила глупостей.

Минут через пятнадцать я уже стояла на берегу горного озера, за каким-то хилым кустиком, и буквально срывала с себя ненавистное платье.

Когда, наконец, окунулась в по-утреннему ледяную воду, уже светало. Холод бодрил, а вода, кажется, смыла не только грязь, но и моё плохое настроение. Раздражение уступило место спокойствию, и вот я уже во всю мурлычу себе под нос какую-то песенку, качая головой в такт попсовой мелодии. Чистая, бодрая, готовая всех простить и жить дальше, я собиралась выплывать на сушу, но тут из-за спины послышалось звонкое:

— Не самая удачная из твоих затей.

На берегу, скрестив руки, стоял Леголас.

Ну, здасьте!

— В очередь. Помоешься, когда я уйду, — всё ещё осипшим голосом сказала я, стоя по пояс в воде и стараясь полностью повторить его тон, позу, и хотя бы частично, прикрыть грудь. Шоу мокрых футболок ему не обломится.

— Ты всерьёз полагаешь, что я войду в озеро, кишащее змеями? — выразительно изогнул бровь эльф.

На секунду воцарилась гробовая тишина. И тут я почувствовала, как что-то холодное-мерзкое-склизкое мазнуло меня по щиколотке. И без того расшатанные нервы сдали окончательно, и над озером раздался мой пронзительный крик (вот и голос прорезался), разнёсшийся по горам громоподобным эхом. Не разбирая дороги, я бросилась прочь из воды, поднимая фонтаны брызг и не переставая орать, потому что больше, чем змей, я боюсь только водоплавающий змей. Этот ушастый садист явно знал это, так как уже поджидал на «финише» с расправленным плащом.

— Не могла бы ты перестать орать, как раненый гоблин? — спросил Леголас, почти заботливо укутывая меня в плотную ткань

— Могла бы, если бы ты не пытался задушить меня ночью сотней одеял, — проигнорировав «гоблина», вспомнила я недавнюю обиду.

— Знаешь, Эовин, — задумчиво протянул он, — я в дружбе со многими народами: хоббитами, людьми, даже с гномом смогу договориться, но что ты за существо, я так и не понял. И я последний здесь, на чью помощь ты можешь рассчитывать.

Вот так, в лоб, зато честно.

— О тебе позаботился один из воинов. Сын конюха, кажется.