Значит, будем импровизировать (СИ)

Секунда, и мне на голову будто мешок надели. Притупились крики до смерти перепуганных крестьян, затихло нервное конское ржание и высокий звон обнажаемых мечей. Звуки исчезли, но тянущее где-то внутри чувство абсолютной беспомощности только усилилось. Я стояла посреди всеобщего безумия как фонарный столб, в полном ступоре, не имея возможности ни пошевелиться, ни издать хоть какое-то подобие звука из перехваченной спазмом глотки. Страх, заразный и липкий, передавшийся, как будто по воздуху, завладел мной полностью, внушая только одну мысль — «Бежать!», но я и пальцем пошевелить была не в силах. Только смотреть, скользя глазами по перекошенным от ужаса лицам, и слушать, как внутренний счётчик медленно отмеряет секунды до трагичного финала: «тик-так, тик-так…».

— Эовин! Приди же в себя! Скорее! — спешившийся Бредлинг тряс меня за плечо. Когда он успел разыскать своего коня? А, впрочем, не имеет значения. Всё равно умирать. — Эовин! Сейчас нет времени на твои игры. Ты должна уйти вместе со всеми!

Уйти? О чём он говорит?

Совершив титаническое усилие и пару раз моргнув, я с шумом выдохнула, только сейчас понимая, что, кажется, забыла дышать. На голове покоился плотный узорчатый платок, скрывавший мои «барби»-волосы, и частично затруднявший слух. Плечи мягко сдавливали крепкие горячие руки, окончательно вытягивая из оцепенения. Низкий голос Бредлинга вкрадчиво, но настойчиво пытался достучаться до моего сознания.

— …через низину. Смотри, чтобы те горы были по правую руку. Строго прямо. Дальше увидишь крепость в скале — Хельмова Падь, ни с чем не спутаешь. Эовин, ты понимаешь, о чём я говорю?

— Я… — удалось выдавить из горла слабый писк. — Мне страшно. — призналась, совершенно серьёзно глядя в глаза ошеломлённо притихшего Бредлинга.

Видимо, он ожидал чего угодно, только не этих слов. Не от сильной и отважной Эовин. Жалость, разочарование? Я пыталась прочесть по его лицу хоть что-то, но воин и бровью не повёл.

— Эовин, ты справишься. Люди доверяют тебе, — сказал он, отпуская меня, с места взбираясь в седло и натягивая поводья. — Мне тоже страшно, но я не задумываясь отдам жизнь за любого из них, — окинул он взглядом перепуганных рохиррим. — И за тебя.

Последнее уже понизив голос, не дожидаясь ответа. И с места в галоп, направляясь в начало колонны.

«Идиот! Камикадзе без пропеллера! Вот, проткнут острой железякой, потом пусть не жалуется, умереть он готов… Герой недобитый!» — возмущение придало мне сил, уровень адреналина подскочил, заставляя сердце пуститься в бешеный пляс. У меня по прежнему не было оружия и даже мало-мальски приличных навыков рукопашного боя, зато в наличии имелись: розовые волосы, лошадь со скверным характером, внушительный титул и стойкое желание жить. Уже что-то. Не думаю, что «варги» могут быть ужаснее моей преподавательницы по праву Капитолины Макаровны. После пяти пересдач по её предмету мне уже никакие чудовища не страшны.

— Пойдём-ка поищем Теодена, — поправив платок, потянула я на удивление спокойную Стервеллу вперёд.

Дядя, нервный и взвинченный, даже рта мне раскрыть не дал, послав «укрыть людей в Хельмовой Пади». Я же довольно смутно представляла, каким образом смогу повести за собой всю эту обезумевшую от ужаса толпу. В смысле, говорить я им могу что угодно, но вот послушают ли меня? На ум пришли слова Бредлинга — «Ты справишься». Эх, если бы всё было так просто.

Глядя в спины оставившим нас позади всадникам и мысленно умоляя небо, чтобы ситуация с Теодредом не повторилась, я интеллигентно (вполголоса) попросила всех свернуть в низину. Ноль внимания. Пришлось повернуться лицом к «проблеме», повысить голос, изображая командный тон пингвина из Мадагаскара:

— Минуточку внимания! Прошу всех сохранять спокойствие, особенно вас, уважаемая. Женщина! Да, вы, хватит выть, никто не умрёт! Мы укроемся в Хельмовой Пади, — я махнула рукой в нужном направлении. — Уходим через низину! Колонной по трое — гуськом. Держимся вместе, помогаем тем, кому сложно идти. Чем быстрее мы доберёмся до убежища, тем лучше, — последняя фраза потонула в дружном топоте десятка ног, рохиррим, дисциплинировано похватав детей и весь свой нехитрый скарб, затрусили вниз по склону.

Они послушали меня. Меня! Без лишних вопросов, не выказывая недовольства, люди шли вперёд. Невероятная, безоговорочная преданность. Неужели народ действительно без оглядки уверен в своём короле (и, соответственно, во мне, в отсутствии оного)? Ведь они безропотно оставили свои дома, быт, хозяйство, потому что Теоден приказал. И за всё время пути я ни разу не слышала ни словечка в осуждение политики или тактики правления. Рохиррим чуть ли не воспевали его, храня святую уверенность в том, что король защитит их, или же они погибнут вместе с ним.