Значит, будем импровизировать (СИ)

Краем глаза, словно на автопилоте, я отмечала, что Бредлингу помогает спешиться его отец (значит, пока за него можно не переживать, Хенгель кого угодно на ноги поставит), Гимли, грустно качнув головой, отправился внутрь крепости. Спустя минуту следом за ним прошествовал Леголас. Эльф держался молодцом, как всегда: лёгкий шаг, на одежде ни пятнышка, на коже ни следа пыли (будто бы и не было того кровавого сражения буквально несколько часов назад). Только плечи чуть поникли. И в глазах — даже не грусть, нет, грусть — это лишь временное состояние, закономерно сменяемое радостью. Бессмертие же накладывает другой отпечаток. Тоска (и как я раньше не замечала?) — удел тех, кто вечность обречён наблюдать, как всё живое вокруг рождается и умирает. Каково ему было, этому наглому лихому лучнику, находится сейчас здесь, вдали от своего народа, среди обречённых?

Раньше я могла себе позволить не замечать многое, но сейчас пазл сложился, заново открывая мне глаза на происходящее вокруг: молчаливые чувства Бредлинга, то, как сильно скучает по родным горам Гимли, тревожные сомнения Арагорна (мозг отказывался принимать факт его гибели), ещё не переросшая в вынужденную покорность судьбе тревога Теодена, серая меланхолия эльфа, наконец… Он ведь, как и я, чужой тут, может, поэтому мы смогли в итоге договориться и понять друг друга? А может, потому что во мне живёт та же тоска? Сколько бы людей не потерял за всю свою долгую жизнь Леголас, что может сравниться с потерей целого мира?

— Леголас! — пыталась я догнать удаляющийся по каменной галерее высокий силуэт.

— Не сейчас, — коротко бросил через плечо остроухий, даже не сбавив шаг.

Он что, правда решил отделаться от меня «несейчасом»? А я должна, смиренно пожав плечиками и потупив взгляд, удалиться лить слёзы в тёмный чулан? Ну уж нет!

— Да подожди же, — запыхавшись, попросила, когда всё же смогла нагнать его на одном из бесчисленных поворотов.

— Ты знала? — без лишних предисловий вперил в меня задумчивый взгляд эльф.

— Конечно, не знала, я бы рассказала, сразу же. Хоть я совсем мало проводила времени с Арагорном, но…

— Нет! — оборвал он меня на полу фразе. — Пообещай, если увидишь мою смерть, промолчишь и ничего не станешь предпринимать.

— Совсем спятил!? Может, мне тебя самой легче убить в таком случае? Ночами кошмары мучать не будут.

— Поклянись, что не станешь, — гнул свою линию Леголас.

— Обойдёшься. И тебе расскажу, и гному твоему. А потом ещё и на главных воротах объявление повешу!

— Да причём здесь гном? — возмущённо воскликнул он. — Речь идёт о моей жизни. Я не хочу ничего знать, Эовин. Ты снова ведёшь себя как неразумное дитя.

— Ты хотел сказать — о смерти, потому жизнь свою ты, видимо, не ценишь, — во мне медленно начала закипать злость.

Арагорн погиб, Бредлинг совсем помешался на идее умереть за всех и вся, теперь ещё и Леголас досрочно в мученики записывается… Дурдом для больных с суицидальными наклонностями какой-то, честное слово.

— Тебя это не касается, — жёстко возразил он, бесцеремонно стягивая с моей головы платок. Оригинально, однако, эльфы уходят от неприятных разговоров. Я собралась было высказать ему всё, что думаю о подобных методах, но замерший явно в ступоре эльф заставил меня вспомнить о недавно приобретённом оригинальном имидже.

— Да, розовые волосы, — тряхнула я головой для пущей убедительности. — Сам же меня непонятными отварами травил.

— Не совсем… — неуверенно протянул он и, схватив меня за руку, поволок дальше по коридору, распахивая по пути все смежные двери. Зеркало нашлось примерно за шестой по счёту. — Смотри.

— Ятъ, — только и смогла выдавить я, глядя на растрёпанное и чумазое нечто с синими волосами ниже плеч!

Каким образом произошла метаморфоза из коротко стриженной «Барби» в длинноволосую «Мальвину», не мог объяснить внятно даже Леголас. Только недоверчиво обходил меня то с одной стороны, то с другой, будто проверяя, не решила ли я таким образом просто подшутить над всеми.

— У местных жителей должны быть семена белой костяники. Если их растереть их с корнем черношлемника и приготовить отвар, то можно попробовать смыть цвет. Хотя я не до конца уверен что это поможет.

— Ты думаешь, мне сейчас есть дело до этого? — возмутилась я, отводя взгляд от зеркала.

Пять минут назад мы обсуждали его жизнь, и вот так запросто он теперь решил поиграть в парикмахера.

— Ещё сегодня утром это было для тебя самым важным, что изменилось? Только не пытайся убедить меня в том, что забота о других стала вдруг важнее твоих собственных интересов, — скептически хмыкнул эльф.

— Тебя это не касается, — повторяя его же слова, ответила я. — Плевать на волосы. Отсохнут и отвалятся — меньше возни по утрам. — Сочтя разговор исчерпанным и повязав обратно платок, я бодро зашагала по запутанным коридорам древней крепости.