Значит, я умерла

Эта мысль, новая для меня, причиняла мне боль. У меня всегда были непростые отношения с отцом, но, сколько себя помню, своим главным врагом я считал Джульетту. В чем только я ее не винил… В моем воображении у нее были клыки, рога и раздвоенные копыта. Сколько раз я жаловался отцу на то, какая она злая, а он всегда со мной соглашался? Как будто хотел, чтобы я возненавидел сестру.

– Ему нужен контроль над тобой, Тео. Твой отец и я по-разному думаем о жизни, но наше главное отличие вот в чем. Я – преступник и знаю это; а он считает себя бизнесменом. Я никогда не подпускал своих детей близко к своей работе, а твой отец, наоборот, хочет, чтобы ты шел по его стопам.

– Он всю семью убедил в том, что я – убийца. Джульетта поверила. Урсула. Кэролайн.

На имени жены я запнулся. Неудивительно, что она захотела развестись со мной. Впервые осознав всю низость отца, я не мог переварить последствия. Смерть Мирей изменила меня к лучшему: я зарекся когда-либо приходить в такое состояние, в котором смогу причинить кому-то боль, пусть даже случайно. И она же отравила любые отношения, какие у меня были потом. Отучила меня доверять.

– Моя-то сестра могла бы и догадаться – зря, что ли, она прожила с твоим отцом столько лет, – пробурчал Клаус. – Но Урсула перестала разговаривать со мной задолго до того, как это случилось.

– Она сказала, что это ты пристроил ее в дом отца. – Я все еще осмыслял последствия того, что сотворил мой отец, но упускать шанс разобраться и в этом фрагменте семейной истории тоже не хотелось. В конце концов, Урсула была в моей жизни столько, сколько я себя помню; она появилась даже раньше, чем ушла мать.

– Очень может быть. В молодости Урсула была ни к чему не способна, а твоя мать… характер у нее всегда был тот еще, а когда родился ты, начались серьезные проблемы. Урсула должна была помогать ей с детьми, – сказал Клаус. – Но мне и в голову не приходило, что она закрутит роман с твоим отцом. И уж, конечно, не я присоветовал ей выйти за него замуж. Эту ошибку она сделала сама.

– Это из-за нее ушла наша мать, – сказал я. – Джульетта презирает ее за это.

– А ты – нет?

– Как я могу? Урсула заботилась обо мне с ранних лет, когда моя мать ушла и не вернулась. Если кто и виноват в адюльтере, то только отец. – Я искренне так считал, и только теперь у меня прибавилось поводов предъявлять ему счет.

– Он был старшим из них двоих, но не самым мудрым.

– Отец заставил тебя нанять Мирей, чтобы та притворилась моей девушкой. Потом он убил ее и заставил меня считать себя монстром, – сказал я. – Так что это он виноват. Во всем.

Клаус сделал глоток вина.

– Я понимаю, для тебя это большое потрясение, но все же попробуй взглянуть на это дело с его точки зрения. У него всего один сын, и этот драгоценный для него мальчик однажды выбрал прямую дорогу к саморазрушению. Ты ведь представляешь, какое это было для него горе? Как разрывалось у него сердце?

– Только не говори мне, что отец всю жизнь сводил меня с ума из любви ко мне.

– Не думаю, что твой отец знает, что такое любовь, – ответил Клаус. – У него это чувство заменено тягой к тотальному контролю.

– Он годами использовал смерть Мирей как оружие против меня, – сказал я. – Именно так он заставил меня работать у него.

– Недолго, – заметил Клаус. – Ты ушел, как только понял, что отец отмывает деньги через свои отели.

– Но он продолжает пользоваться этой ложью, чтобы отобрать у меня опеку над сыном. – На том документе стояло имя Джульетты, но это не имело значения. При всем честолюбии сестры, я был уверен – за ней стоит отец. То есть он либо настроил ее начать войну против меня, либо прикрылся ей, как щитом.

Клаус уставился на меня:

– Как? Он же не может рассказать всем, что ты это сделал. Потому что если начнут копаться в твоих грехах, то и его тоже выплывут наружу.

Клаус, конечно, был прав, но мои мысли уже пошли в другом направлении. Отец как-то узнал, что я раньше вернулся из Бангкока. Я специально поменял планы, чтобы успеть на встречу с доктором Хэвен, не ставя в известность никого из домашних, но отец как-то узнал, что в пять часов утра я заезжал домой. Правда, он живет через улицу, и нет ничего странного, если отец встал рано, выглянул в окно и увидел меня. Но, зная, как далеко он может зайти, я засомневался, уж не шпионил ли он за мной да и за моей женой тоже.

– Тео? – окликнул меня Клаус. – Ты о чем задумался? Что случилось?

– Клаус, как ты думаешь, мог мой отец убить Кэролайн?

– Что? Зачем?.. Да он на нее надышаться не мог. С какой стати ему было убивать ее?

В памяти ожила моя последняя встреча с женой. В пять утра я своим ключом открыл дверь нашего дома и тихо пошел по лестнице наверх. Мне нужно было взять там кое-какие вещи для сеанса с доктором Хэвен, в том числе потертого плюшевого тигра, которого когда-то купила мне в Берлинском зоопарке мать. Я едва не подпрыгнул, когда понял, что Кэролайн уже встала. Я услышал ее слова: «Может, поднимешься, Бен? Мне просто не терпится. Неужели мы наконец это сделаем?»