В. Боборыкин, однокашник Лермонтова по школе, вспоминал, как тот организовал так называемую «нумидийскую конницу»: юнкера, забравшись друг другу на плечи, носились по коридорам и, если кто-то не успевал отскочить к стене, били того кулаком. В классе фехтования по пятницам Лермонтов охотно сражался на саблях с однокашником и своим будущим убийцей Н. Мартыновым. Силой соперничал с признанным силачом школы Евграфом Карачинским: однажды, когда они на спор вязали узлом шомполы коротких кавалерийских карабинов, в залу вошёл директор школы генерал барон Шлиппенбах, и за порчу казённого имущества оба силача отправились на сутки под арест. Аресты и гауптвахты стали для Лермонтова чуть ли не родным домом…
В ноябре 1834 года Лермонтов был выпущен корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк, стоящий в Царском Селе. Ему приходилось нести караульную службу во дворце, участвовать в придворных празднествах и церемониях, а душа мечтала о военных походах и подвигах, поэтому «Бородино» написано так, словно он был очевидцем:
А потом была трагическая гибель Пушкина, которого Лермонтов боготворил, и он отозвался на горестное событие стихотворением «Смерть поэта»:
Лермонтов, похоже, обладал даром предвидения, который реализовал в стихотворении «Предсказание»:
И вполне предсказуемые затем последствия: корнета Лермонтова царь Николай I велел перевести в Нижегородский драгунский полк на Кавказ. Это была удивительная и легендарная воинская часть, к тому времени уже почти полстолетия пребывавшая на Кавказе, весьма боеспособная, известная жесткостью действий, своего рода «русский иностранный легион» – на службу в полк направлялись иностранцы и гвардейцы, отличавшиеся неисправимым буйством, позже в полку служил принц Людвиг Иосифович Наполеон, внучатый племянник Бонапарта. Любимая поэтом одежда «по-черкесски» – это полевая форма нижегородских драгун: широкие, просторные куртки с нашитыми по обе стороны груди газырями, казачьи шаровары с лампасами, шашка через одно плечо, лядунка (небольшая патронная сумка) – через другое, ружьё в чехле за спиной… В этой форме с наброшенной на плечи буркой Лермонтов изобразил себя на знаменитом автопортрете.
Первое пребывание Лермонтова на Кавказе длилось всего несколько месяцев, и благодаря хлопотам бабушки, Елизаветы Алексеевны Арсеньевой (из рода Столыпиных), его вернули в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, расквартированный в Новгородской губернии, и чин тоже вернули.
Мишель был упрям. В сентябре 1838 года Лермонтов явился на парад со слишком короткой саблей. Великий князь Михаил Павлович саблю отдал играть своим детям, а её хозяина отправил на гауптвахту на 15 дней. Выйдя из-под ареста, Лермонтов завёл себе настолько огромную саблю, что она при ходьбе цеплялась за мостовую и стучала по ступеням. Великий князь опять отправил его на гауптвахту… Но Лермонтов всегда много писал. В «Отечественных записках» выходят его стихи. После публикации поэм «Демон» и «Мцыри» за молодым поэтом закрепляется лестное звание преемника Пушкина.
Вместе с большим поэтическим талантом у Мишеля был талант наживать врагов и недоброжелателей: его оскорбительные насмешки сносили не все. По этой причине состоялась его дуэль с французом де Барантом. Но закончилась бескровно, примирением. Тем не менее кто-то доложил начальству, это стало известно императору, и по его распоряжению Лермонтова арестовали и предали военному суду. И хотя за поэта хлопотали высокопоставленные покровители, в том числе и великий князь Михаил Павлович, бывший главнокомандующим всеми гвардейскими корпусами, царь лично распорядился вторично исключить Лермонтова из гвардии и снова сослать на Кавказ, да ещё в пехоту, в армейский полк, воевавший на самом опасном участке Кавказской линии.
Несмотря на безусловную храбрость Лермонтова и неоднократное представление его к наградам, он так их и не получил. Это время его короткой жизни было насыщено опасностью, а также написанием большого количества стихотворений, поэм и романа «Герой нашего времени», принёсшего автору заслуженный широкий успех. Даже сложно представить, что за свои неполные двадцать семь лет он так много успел написать!