Знай мое имя. Правдивая история

Когда я бываю расстроена или убита горем, мать всегда советует обратиться к истории. «Почитай что-нибудь из истории» — ее решение всех проблем. Довольно долго я думала, что история — это стоящие у тебя в шкафу толстые книги, одну из которых ты порой носишь в своем рюкзаке, но совсем не то, что ты можешь создавать сама. Однажды учитель собрал нас после обеда в классе, включил переносной кондиционер на полную мощность, и целый час в этой морозилке мы смотрели реконструкцию событий Гражданской войны. В другой раз он заставил нас есть засохшие галеты, чтобы мы прочувствовали, каково было солдатам во время Второй мировой. Мне потребовалось немало времени, чтобы понять: история происходит сейчас, и мы ее неотъемлемая часть.

История — это люди, которые прошли через то же, что и вы сами. Не просто прошли, но и выжили. Не только выжили, но и что-то изменили. Какие трудности вдохновляли их? История рассказывает, что происходило до нас. За год до моего рождения, например, Анита Хилл[84] давала свои показания в сенате; а в 2018 году она прислала Мишель благодарность за то, что та заставила Верховный суд серьезно отнестись к проблеме изнасилования, в конце письма стояло: «Всего наилучшего, Анита». История учит нас, что даже если кто-то был в меньшинстве, даже если никто ему не верил, это не значило, что он был неправ. Скорее, это означало, что общество было слишком неповоротливым, чтобы угнаться за его мыслями и действиями. Те, кто оставался в меньшинстве, — если они не сдавались и не опускали рук — были способны изменить мир.

Судья Перски опубликовал свое заявление в The San Francisco Chronicle. Оно начиналось так: «Сейчас обо мне распространяется определенное мнение». Ему не нравилось столь однобокое изображение его личности. Кому, как не мне, понимать, что чувствовал судья, ведь я сама прошла через это. Все черты моего характера в одночасье были стерты, а моя личность просто схлопнулась, когда на меня навесили ярлык пьяной жертвы.

Вокруг вовсю шел сбор подписей за отставку судьи Перски. Николь рассказывала о волонтерах, в частности о пожилой паре, которая каждые выходные приезжала на фермерский рынок Пало-Альто, ставила там свой столик и агитировала за его отставку. Я слышала о девушке, которую во время сбора подписей на улице оскорбил проходивший мимо мужчина. Она расплакалась, отошла в сторону, потом вытерла слезы и вернулась к своему делу. Многие волонтеры сами становились жертвами, беззащитными перед такими нападками. Но они никогда не прятались.

Часто кто-нибудь из прохожих напоминал волонтерам, что «жертвам не следует пить до потери сознания», и часть работы Николь заключалась в том, чтобы научить волонтерский корпус отвечать на подобные выпады. Джим Макманис, адвокат судьи Перски, заявил, что на «эту женщину никто не нападал». Но его оскорбительное утверждение, призванное сломить жертву, наоборот, только придало сил.

На каждое Рождество дедушка Гон-Гон отправлялся в Walmart и выбирал для нас с Тиффани подарки; и каждый год я представляю, как он тогда бродил между торговыми стеллажами и гадал, что хотелось бы получить восьмилетней девочке, а что — девятилетней. Что только мы не получали от него в подарок: тапочки, полосатые вазы, плюшевых единорогов, фиолетовые блокноты на кольцах, маникюрные наборы, резинки для волос, свечи от комаров. Сейчас дедушка был уже так стар, что впервые мне пришлось самой отвезти его в супермаркет. Был вторник, стоял пасмурный день; идя по парковке, я заметила над столиком висящие головы Брока и его адвоката. Когда подошла ближе, увидела пожилого мужчину. Я притаилась, словно следила за оленем в лесу. Люди сновали мимо него; погода стояла ветреная, прохладная, и листы на столе то и дело разлетались, а он прихлопывал их ладонью. Мужчина потратил свой день, чтобы собрать еще какое-то количество подписей. Я подошла к нему и поблагодарила:

— Спасибо, что пришли сюда.

— Ну это же важно, — ответил он и пожелал мне хорошего дня.

Дедушка Гон-Гон спросил по-китайски, почему я заговорила с этим человеком. Я ответила, что это был приятель отца. Я не могла признаться ему, что написанное мною заявление разожгло настоящий пожар и теперь вся округа собирает подписи за отставку человека, ответственного за мои ночные кошмары. Дедушка кивнул. Мы вошли в магазин, и он принялся бродить по рядам. На этот раз мы с Тиффани получили апельсины в шоколаде и кружки.

По всему городу на газонах появлялись плакаты, я не могла проехать и пары кварталов, чтобы не встретиться глазами с Броком, который пялился на меня с них. «Любят — не любят» — в эту игру я играла с окрестными домами. Я не сразу поняла, что даже люди, которые были против отставки судьи, тоже могли поддерживать меня. Многие адвокаты, судьи, профессора права соглашались с тем, что приговор был слишком мягким, но защищали Перски, утверждая, что он действовал в рамках закона. Постепенно я научилась не принимать мнения несогласных на свой счет.