Знай мое имя. Правдивая история

Меня встретили тишиной. Затем преподаватель взял слово и с теплой улыбкой, спрятанной за большими усами, сказал, что работы чудесные. Одногруппники выделили ту, на которой был изображен двухголовый петух. Меня похвалили за воображение, за мрачные причудливые мотивы, отметили палитру. Потом спросили, откуда я черпаю идеи, какие техники использую. Я сидела и поражалась, слушая их отзывы. Выглядела я, должно быть, уставшей, но внутри вся сияла. Невероятно было видеть все свои работы, вывешенные там, — прекрасные, странные, созданные в перерывах между страданиями.

Я купила большой моток скотча и, встав на стул, развесила работы у себя в комнате, несмотря на то что скоро собиралась съезжать. Я организовала галерею — только для себя. Из ничего не знающей и не умеющей плаксы я превратилась в плодовитого мастера гравюр. Это служило доказательством, что, пока мой мозг томился в тревоге, душа была занята, благодарная, что получила такой шанс. Я почувствовала, что часть меня стремится к спасению.

Подруга, которую я завела в группе, решила отпраздновать окончание занятий и позвала меня на уличную вечеринку с мороженым и танцами. Я пришла пораньше. Подруга появилась с еще одной девушкой, скульптором. Обе выглядели несколько заторможенными — они уже успели принять виски. Я налила себе водки с ананасовым соком, наблюдая, как дети ловят светлячков и потягивают крем-соду через красные соломинки. Мы попрыгали на импровизированном танцполе. Я завязала рукава куртки вокруг головы, как висящие заячьи уши. Подошли несколько парней — за ними тянулся затхлый одеколонный дух дубового мха и горелых бревен. Спросили, не изучаем ли мы искусство. Интересно, они сделали такой вывод из-за куртки, повязанной у меня на голове?

— Только этим летом, — ответила я.

— А ты местная? — спросил один из них.

— Нет, я из Калифорнии. А ты?

Но его друзья уже спешили, звали его, размахивая руками. Он посмотрел на них, потом снова повернулся ко мне и спросил с серьезным видом:

— Если я останусь, мы попозже займемся сексом?

Вот так, без перехода. От мимолетной болтовни, которая и выеденного яйца не стоила, мы сразу перешли к этому тупому вопросу.

— Нет, — ответила я и глазом не моргнув.

Тут же, не сказав ни слова, он отвалил рысью к своим друзьям, а я так и осталась стоять со свисающими с головы рукавами. Мы все трое были вне себя. Оказалось, друзья того парня задали тот же самый вопрос моим подругам. В самом деле? С чего бы? Все разом? И тот, с зализанными волосами?

Было поздно, мы пошли к моей подруге. Нам захотелось холодной воды и хлеба с маслом. Пока шли, рассказывали друг другу истории о нелепых знакомствах с парнями, о том, что те делали или говорили: «Как-то раз один парень в кофейне…», «Как-то раз брат подруги…», «Как-то раз мой преподаватель по философии…» — сплошные как-то раз…

Черный «мустанг», газуя, остановился на красный свет; внутри, развалившись, сидели трое здоровенных парней: «Куда это вы, дамы, направляетесь? Хотите с нами в клуб?» Клуб?! Меня мучил сушняк, по венам текла водка с ананасовым соком, в голове молоточком стучало «как-то раз…», и уже тошнило от этих историй — и вдруг снова окунают головой в этот вопрос. Это уже становилось невыносимым. До ближайшего бара — несколько кварталов, вокруг на улице, кроме припаркованных автобусов и домов с черными окнами, никого и ничего. Я вышла на середину пустой дороги, сжала кулаки, вскинула голову и начала орать.

Я выкрикивала что-то безжалостное и делала это очень громко. Подруги сначала обалдели, потом начали смеяться, парни, застряв на красном свете, нервно огрызались: «Сука психованная! Сука психованная!» Но мне было все равно. Их сверкающий «мустанг», их торчащие волосы, их тупое предложение подвезти. Да даже если мы и захотели бы поехать в клуб, то все равно не поместились бы в их паршивую тачку. Я не хочу спать с ними, не хочу идти с ними в клуб, не хочу, чтобы они шли рядом и спрашивали, куда я направляюсь или как дела, — спрашивали таким тоном, который заставляет меня втягивать голову в плечи, тоном, от которого хочется оглохнуть и исчезнуть. Толстая покрышка, напичканная гвоздями, взорвалась, все содержимое железным дождем обрушилось на их машину. Я чувствовала себя сильной, опасной и сумасшедшей. Мне было наплевать, даже если перебужу весь мир своим криком. Светофор сменился на зеленый. «За ними!» — крикнула подруга, и мы побежали.

Три девушки преследовали черную машину, единственную на всей улице. Подруга поравнялась с парнями на следующем светофоре и ударила рукой по задней фаре. «Отвали на хрен! Даже не смей трогать мою машину!» — они были в бешенстве. Три женщины угрожали им, переходя всякие границы. Я все еще кричала, переполненная адреналином: «Тупоголовые свиньи!» Но когда заглянула в окно, увидела, как один из них уставился на меня.