Зная начало

– Не хочу быть грубой и кого-то укорять, но ты научил меня человеческим языкам путём вмешательства в моё сознание с помощью электрического миксера, если говорить образно. Так что теперь так, как есть, – откликнулась «Новая Надежда», оказавшаяся тоже здесь.

– Не понял, можно поточнее? – задал уже ей вопрос и только в этот момент обратил внимание на маленькую деталь, что по-прежнему лежал на носилках, стоящих на полу.

Как-то до это все эти мелочи проходили мимо моего внимания… а тут хоп и нате вам с кисточкой. Вдруг увидел, кто как одет и в каких сейчас позах. Да и вообще, множество мелких моментов заполнило сознание, словно сбежавший с улья рой пчёл.

– Как бы тебе объяснить… наша речь полностью отражает алфавит, а тот в свою очередь является визуализированной формой нашего мышления. И речь не как у вас в акустическом диапазоне, в смысле распространяется. Там даже термин такой не применишь… То, что вы называете квантовой телепортацией, у нас и есть среда распространения… это как бы само пространство… даже это неверно… наверное, ближе будет сказать, что сама вселенная, без уточнения. И речь распространяет сразу и на любое расстояние, и им, чтобы поговорить, не нужно было прибывать сюда, но, если вдруг что-то случилось, и если бы, как у вас, ты лишился речевого аппарата… и пришлось перейти на ваш аналог кода Морзе, ну, вроде того и, соответственно, в электромагнитный диапазон. Как у того, что ты грохнул под Атлантой. Он не мог говорить, кто-то очень могущественный не сломал его, а просто лишил возможности им пользоваться, я там была, смотрела, как могу, и говорю максимально точно, как это возможно сделать вашими словами. Вот, сейчас бы они смогли с ним поговорить, но… как сами понимаете, это оказалось несколько поздно. Я хоть и не могу с ними общаться, но понимаю, что они знают, что он здесь, и знают, кто с ним сделал такое и за что, но не понимаю, почему он не откликается, – постоянно запинаясь и сбиваясь, Надежда попыталась мне объяснить ситуацию.

Как ни странно, её очень хорошо понял, поскольку сейчас она примерно описала все мои трудности с Персональной реальностью и бесконечным алфавитом, используемым там, однако мне всё равно понятным. И становилось ясным, как я так вдруг понимал всю технику Двенадцати рас. А удивляться нечему, она была вся подарена Старшими, ну, во всяком случае, создана на основе их дара, а потому пользовалась их речью. Но этого блока я «Новой Надежде» не передавал и потому этой моей способности понимать такие слова, будем так выражаться, тоже, а то, что было у неё, было нарушено слиянием с другой частью моего сознания. А ведь я понял и тот неведомый корабль под Атлантой, а ведь его алфавит, а значит, и мысли были изменены, и я создал вирус, его уничтоживший, просто понаблюдав за потоками мыслей, бродивших внутри него и порождавших тот странный мир, какое-то время.

Получается, мысль это и есть алфавит, и речь, и действие в нашей вселенной… А эти Старшие могут менять мир своей мыслью, или для них это просто такой алфавит? Только и для меня не всё так просто… нужно точно знать, что менять в тех слова-буквах и как их направлять, и закручивать, и в какие уравнения и формулы загонять, а сделать это всё можно только в Персональной реальности, а нахождение там для меня не пользительно. Да и сделать что-то могу далеко не напрямую, а через разные конструкты, что в том пространстве и без меня существуют, но всё же их сначала нужно найти и где-то закрепить в доступном пространстве, надо сказать небольшом. Короче, богом мне пока не быть, даже в рамках своих сил, а не всего того, что творил тот Агнимир. А ведь он тоже со временем поймёт всё, что до меня сейчас дошло… а возможно и уже, ведь как-то же он освоил силу эспера, причём электро, именно ту, что хотел, а не как мы, что выпало, тому и рад…

– Настя, что там с Трифоном?! – донёсся властный голос деда из-за спины.

Блин, он что творит?! Нас же… нет, если он это делает публично… то, наверное, уже не кому и можно. Да что происходит?!

– С кем?! – хором воскликнули Голицына с Воротынской.

М-да, вот же удачно дедуля нашёл время объявить о преждевременности вестей о моей кончине. Они ведь могут и реализоваться, пора и подошвы намыливать на сапогах, кирзовых. Эта парочка может так пошутить…

– Кость болеть не может, – устало произнесла его внучка… приёмная.

Это что это было? Намёк, что ли, на мои умственные способности?!

– Эй, ты, инвалид умственного труда, хватит филонить, иди сюда, – легко погасил своим возгласом мои порывы к возмущению дед.

– Я не тормоз, а медленный газ. Да чего вы на самом деле, – всё же попытался расправить крылья.

– Рэм… ты Трифон Захаров? – потрясённо прошептала Голицына.

Воротынская скромно промолчала и просто зыркала на реакцию присутствующих. Аналитик, мать его, оценивает, кто всё знал и кому мстить.

– Имэлсонович, между прочим, что важно. Вечно забывают моё отчество, – проворчал в ответ Голицыной.