Зная начало

– Тогда Рэм. Так вот, она незадолго до твоего возвращения умерла. Внезапно. Совершенно непонятно из-за чего, но вот так вот. Пусть они и натворила много чего, но слишком всё непонятно. Мы отвезли её в лабораторию судебной экспертизы в столицу. Но оттуда пока ничего не ответили, – ошарашила она меня знатно.

С одной стороны, такой облом, а с другой… я вспомнил, что мне «снилось». Да какой это к чёрту сон?! Но, с другой стороны, мне действительно ответили, просто в тот момент ни черта не понял, а вот сейчас… после слов Надежды… пусть и не всё, а многое, встало на свои места. Да, по-прежнему не понимал, что делать конкретно, но хотя бы появилась идея. И никуда идти не надо, хотя как посмотреть.

– Так, рано я что-то встал. Насть, ты это, посмотри за мной. Мне сейчас действительно в свою Персональную реальность сходить, так сказать, надо, – заявил ей, направляясь в спальню.

Носилки, конечно, хорошо, но нормальная кровать лучше.

– Ты что, дурак?! Я только тебя вытащила, а ты опять? – реально обалдев от моей заявы, она разве что только материться не начала.

– Малышка, не дрейфь, я знаю, что делаю, – заявил ей, совершенно не испытывая той уверенности, с какой это всё произнёс, прекрасно зная, что именно с этими словами больше всего глупостей и совершалось.

* * *

Мир кружился… хотя странно говорить это про Персональную реальность, но приходится признавать, что мои о ней представления никак не совпадали с реальностью. Ну, или с текущими представлениями о ней. Достаточно вспомнить, что думал о своём даре в разное время. Оказывается, где-то в этом мире формул есть направление, а значит движение. Хотя о последнем можно было бы и догадаться, тем более как-то и раньше перемещался. Сам же рассуждал об объёме, хотя всё время представлял его как плоскость. Дурацкая привычка из школы, где все формулы писали в тетрадке в двумерном, так сказать, пространстве. Вот и чудил.

А сейчас предстояло найти дорогу к другим таким же… ну или чем-то похожим, тоже живущим в этом мире непонятных на первый взгляд символов. Вернее, я жить здесь не могу, не для человека этот мир, а для них это и мысли, и слова, и система поступков. Как же они от нас далеки и чужды. Не представляю, как я создам для них всех логический вирус, как для того бедолаги, с которым когда-то встретился Змей Горыныч и лишил того возможности разговаривать. Это что же, получается, он ему что-то вроде подрезания языка устроил? Но зачем-то же он это сделал. Трудно понять его логику вот так, с кондачка.

Ага, кажется, мне вон туда. Там как бы рябь… странно, как всё-таки тут вижу. Или это не зрение, а я перевожу иные свои чувства в более привычные действия? Ой, да без разницы, главное результат, а он есть. С другой стороны, убивать их не обязательно, да и не уверен, что у меня мгновенно выйдет такое сотворить. А вот что-то типа навонять или воду перебаламутить так, чтобы они у нас тут разговаривать своим странным языком не смогли… А вот, кажись, и то самое место, стена то ли шума, то ли стоячей волны символов. И я такой букашка, которая просто не знает, что делать. Всё-таки почему они нас не прихлопнули на раз-два?

* * *

– Нет!!! – неожиданно взревела Настя.

– Внученька, ты чего? – забеспокоился Граний Захаров, понимая, что просто так она не могла так закричать.

Явно что-то опять случилось с его внуком Трифоном. Как же всё с этой парочкой сложно. Как же их судьбы-то переплетены, а он и помочь толком не может.

– Он умер! – и столько горя было в этом крике.

– Настенька, ты это брось. Вспомни, что у тебя за папка и в чём его сила. Если бы не Семиреченские, а потом и их побочные отпрыски, сдох бы твой новый дед давно. Вся их сила в тебе, да и кто же ты, соплюшка мелкая или волшебница шестого уровня? Жив он, пока ты веришь! Ещё только посмей мне тут заикнуться о его смерти. Твоя сила в любви, вот и докажи, что твои чувства к нему не одни слова. На меня посмотри, посмотри, я сказал. Жив он! А ну сама скажи! – потребовал Захаров от девушки, или даже девочки.

– Он жив, – выдавила та неуверенно.

– А ну крикни на весь свет, а не мычи, словно корова на бойне! – взорвался тот.

– Жив он!!! – в этот раз выкрик был куда увереннее.

– Вы чего тут за сеанс самогипноза устроили? – неожиданно задала вопрос Голицына.

– Любомила, я ведь не посмотрю… короче, не мешай мне Настеньку на нужный лад настраивать. Удержать человека на этом свете дело очень непростое, особенно если считается, что он умер, и как ни посмотри, так оно и есть, а надо верить, что сможешь. А для неё это смерти подобно, ведь её сила в любви, и если он умрёт… А пока она верит, что он жив, он, зараза такая, сбежать он нас никуда не сможет, и рано или поздно мы этот куканчик-то подтянем, и сачок-то подведём, и вытащим эту жирную рыбку на свет божий. Ишь что удумал, карасём прикинуться и даже не на дно залечь, а в ил зарыться, – проворчал вмиг постаревший мужчина в самом расцвете сил.