«Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

— Сладострастный человек постоянно думает о сладострастии и удовлетворяется, даже если не впадает ни в какой телесный порок. При этом он приобретает некую культуру сладострастия и становится хуже того, кто согрешил делом. Ибо тот, кто согрешил, имеет возможность осознать свой грех и покаяться, а тот, кто предается сладострастию в воображении, обычно не раскаивается, потому что не воспринимает это как грех. Те, кто приобрел культуру сладострастия, не могут искренне исповедаться, ибо им трудно рассказать об этом духовному отцу, и они мучаются. Так духовная жизнь умирает.

— Человеку трудно жить в этом мире и не грешить. Но что требуется от него, так это жить в духе покаяния и молитвы.

— Не следует никому думать о том, что с ним происходило во время молитвы, ибо это могло быть от сатаны. Ум должен быть совершенно свободным от всяких помыслов.

— У людей, сокрушенных различными болезнями, обычно отсутствует греховная энергия плоти. В этом проявляется духовная ценность болезней.

— Часто диавол является подвижнику и обвиняет Бога. Бывает, он является в образе красивого юноши и говорит аскету: "Посмотри, какой я красивый, и, однако, Бог осудил меня".

— Когда человек получает благодать Божию и потом лишается ее, он переживает невероятное отчаяние. Это вполне естественно. Тогда он должен проявить большое терпение и молиться Богу.

— Когда наш разум преображается в ум Христов[600], тогда меняется мышление, и он смотрит на вещи по-другому.

— Когда христианин и монах пребывают в покаянии, исцеляются все психические и психологические изъяны.

— Однажды в монастыре Святого Пантелеймона произошло землетрясение. Я тогда сидел у двери своей келий. Ни душа, ни тело мое не устрашились землетрясения, я сразу устремился в святой храм, чтобы умереть вместе с отцами, если землетрясение продолжилось бы. Но ничего такого не случилось. В тот момент у меня не было страха. Однако, вернувшись и открыв дверь своей келии, я почувствовал, как тело мое было объято страхом, но не душа. В таких случаях мы ясно понимаем, как душа отлична от тела.

— Когда мы читаем сочинение какое-нибудь святого отца, мы должны молиться этому святому отцу, чтобы понять его слово так, как понимал его сам автор.

— Когда человек живет в духе покаяния и скорби, он не может заниматься переводами, проповедовать и читать.

— Если человек не проливает слезы покаяния, тогда хорошо иметь покаяние в сердце.

— Когда мы в первый раз испытываем приход благодати, необходимо удостовериться в истинности нашего опыта у искусных духовных руководителей. В противном случае что-нибудь пойдет не так. Человек тогда чувствует неуверенность.

— Когда при молитве ощущается боль в шее, в большинстве случаев это говорит о перенапряжении. Тогда следует молиться со смирением, и боль пройдет.

— Когда кто-то занимается молитвой "по науке" — с напряжением и с психотехническими методами — возникает головная боль. Когда, однако, обретается сердце, тогда потечет внутри богословие, как река.

— Когда, молясь с покаянием и глубоким плачем, я чувствовал, как ко мне издалека извне приближается тщеславный помысл: "Вот сейчас придет свет", — я прекращал молитву и говорил себе: "Пришли убийцы мои", — и тогда этот помысл оставлял меня. В другой раз, пребывая в таком состоянии и переживая глубокую печаль, я неожиданно начинал смеяться, и тщеславный помысл уходил. Я предпочитал прекратить молитву, чем принять тщеславный помысл.

— Исполняя заповеди Христа, мы приобретаем благодать усвоить ум Христа на вечность.

— Когда мы утрачиваем первую благодать, тогда неудовлетворенные страсти, которые оставались в бездействии во время первого посещения благодати, властно требуют своего удовлетворения. Тогда человек мучается, и возникают многие психосоматические расстройства. Часто эти расстройства по природе не органические. Чтобы они прошли, требуется терпение.

— Многие, переживая первое посещение благодати, становятся монахами из-за любви к Богу. Однако позже, когда они утрачивают благодать, они разочаровываются. Поэтому им не следует становиться монахами при первом же состоянии умиления, потому что потом их одолеет сомнение и они не будут знать, как ему противостоять.

— Плач и скорбь о Боге сокрушают человека, и человек не имеет сил ни для чего другого. Однако этот плач приносит мир, а не отчаяние.

— Своенравие монаха в монастыре, с одной стороны, создает проблемы ему самому, так как он не прогрессирует в духовной жизни, а с другой стороны, огорчает всю братию.

— Преподобный Кассиан Римлянин говорил, что монах должен бояться двух вещей — епископов и женщин. С женщинами он может согрешить, но он может и покаяться. С епископами же этого не происходит, ибо, воюя с епископами, невозможно покаяться.

— Монах в монастыре не должен настойчиво искать священства, ибо тогда священный сан создаст для него много искушений. Он должен ждать, пока Господь не укажет через духовного отца, следует ли ему становиться священником.