«Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

В-шестых, Бальфур после многолетней борьбы в искании Православия признает, что он "новоначальный"[393], соглашаясь со старцем в этом. Тогда старец по действию любви, свойственной аскетам-исихастам, говорит с самоосуждением о своем "внутреннем духовном параличе", о богооставленности, об умалении Божественной благодати и о своем "безумном споре с Богом", сменяющемся "умным созерцанием Божества Христа"[394]. Говоря о своих различных состояниях, старец утешает Бальфура, пытается — небезуспешно — удержать его в лоне Церкви. В эти трудные для Бальфура моменты старец Софроний писал в письмах не просто "с любовью во Христе", но "с великой во Христе любовью"[395]

. И в своем последнем письме старец пишет: "Я давно уверился, что Бог есть Любовь[396], что Он с ненасытимой жаждой ищет каждого из нас, что Он скучает по нам, что в Своей любви к нам Он не изменяется, сколько бы мы ни изменяли Ему, что Он всегда стремится нас засыпать благами"[397]. И далее старец Софроний заверяет Бальфура: движимый пастырской заботой о его спасении, он молится Богу, чтобы Тот даровал ему "счастье простой человеческой жизни", так чтобы в конце своей жизни он "достиг бы и сей последней, т. е. вечной Божественной любви"[398]

. И старец пишет Бальфуру: "…я прошу Бога хранить тебя и дать тебе полноту и человеческой, и Божественной жизни"[399].

Чудесное вмешательство и покаяние

Пребывая в умном безмолвии, в единении и общении с Богом, старец, исполненный жертвенной любви ко всем людям, духовно преображал людей своею молитвою, если, конечно, они внутренне шли навстречу сему призванию. Привычным было для него молиться за все человечество. Он как-то написал поразительные слова, говорящие о том, что он был молитвенником за весь мир, священником вселенной. "Забота о "всех" делает неудобным служение отдельным лицам и заставляет как бы удаляться от них"[400]

.

Старец поведал Бальфуру, как однажды он молился за некую знакомую, у которой был рак на последней стадии, и "она была осуждена врачами на смерть". Она попросила старца помолиться, и он сделал это "с радостью в душе, но и со скорбью в сердце". Женщина была прикована болезнью к больничной кровати. Они "более двух часов" вместе молились, разговаривали, беседовали, он причастил ее пречистых Тайн. От молитвы старца, по действию Бога, женщина совершенно исцелилась. Однако ни она, ни ее супруг не пришли к покаянию, но продолжали вести мирскую жизнь, как до болезни. И, как пишет старец, "чудо произошло без всякого коренного изменения в их жизни духовной". Когда позже эта женщина заболела снова, тогда, пишет старец, "для меня также было уже невероятно тяжело снова просить Бога, потому что моя первая надежда была обманута: они не переродились, не возродились". Это уверило его, что молитва о больных, о чудесном исцелении возможна только при ""обещании" покаяться, т. е. в корне изменить всю жизнь, чтобы слава Божия нашла свое место в них, чтобы вся последующая жизнь их проходила уже в плане именно Божией славы"[401].

Так живет, поступает, проповедует, молится духовный наставник, отец-исихаст.

Общее впечатление

Читая эту книгу, я думал помечать для себя карандашом важное. В результате я подчеркнул почти весь текст книги, ибо каждая фраза важна и весьма ценна; ничего нельзя пропустить как не стоящее внимания или обдумывания.

От писем создается общее впечатление, что написал их великий аскет-исихаст, достигший высоких духовных состояний и богатый опытом, что позволило ему стать великим богословом и духовным отцом. Кто бы мог подумать, что старцу Софронию было около сорока лет, когда он писал эти письма!.. Вся книга проникнута православным богословием и православным опытом: так пишет и наставляет великий духовный отец, старец. Пережитое им сравнимо с опытами апостола Павла, святого Симеона Нового Богослова, святого Григория Паламы.

Одно из предложений, помеченных мною, как произведшее на меня особое впечатление, — исповедь Бальфура в предисловии к книге. В ней отражается и суммируется суть отношений между старцем Софронием и Бальфуром. Незадолго до смерти Бальфур признался: "Я, как неразумный ослик, думал угнаться за двумя могучими конями — Старцем Силуаном и отцом Софронием"[402]. Удивительны эти слова, как удивительны и досточтимы его самоосуждение и смирение, характеризующие "дух" его покаяния, которое он жил в свои последние годы; удивительно и величие святого Силуана и старца Софрония.