Знаю

— А водица хороша, — протянул он, прильнув к деревянному ковшику с зачерпнутой водой. — Ледяная… Зубы даже ломит, — на языке остался характерный железистый вкус. — Железа много.

Русло небольшого ручейка, змеившегося от сруба, было окрашено в оранжево-бурый цвет.

Он еще долго так сидел возле родника, любуясь журчащим ручейком и разноцветными камешками в воде. Девчушка что-то все это время рассказывала ему, смеялась, поднимала с земли желуди и швыряла их куда-то в сторону.

В какой-то момент Мила начала дергать его за рукав. Видно, что ей уже наскучило это занятие и хотелось чего-нибудь новенького. Тут она замерла и начала шумно дышать.

— Алесей! Вкусно пахнет! Пилоски! Пилоски с капустой! Мама пилоски делает! — взвизгнула она, начиная подпрыгивать на месте. — Пилоски, пилоски! Алесей! Побезали!

Она снова и снова дергала его за рукав пуховика. Нетерпеливо притоптывала ногами. Парень же никак не реагировал. Совсем никак. Не шевелился, каменной статуей стоял.

Прямо за невысоким бревенчатым срубом, где бил ледяной ключ, сидел медведь, которого что-то разбудило и вытащило из берлоги. Его черная фигура, чуть припорошенная снегом, выглядывала из-за сдвоенного березового ствола. Мощная башка с покатым лбом тянулась вперед и шумно вдыхала воздух.

— Иди отсюда. Мила. Уходи, — с трудом выдавил из себя Алексей; горло внезапно пересохло, слова казались колючими, тяжелыми. — Быстро уходи. Только не шуми…

Парень загородил Милу телом. Дрожащей рукой начал толкать ее прочь от себя и молился, чтобы она, не дай Бог, не издала ни единого громкого звука. Куда там! Недовольно сопя, та вылезла из-за него и уставилась в сторону родника. Едва только увидела медведя, тут же испуганно вскрикнула.

Зверь глухо заревел и медленно поднялся на задние лапы. Двухметровая туша полностью показалась из-за деревьев. Каким же огромным он казался! Высокий, мощный, с расставленными в разные сторону лапами, из которых торчали желтоватые когти-кинжалы. Это больше полутоны мышц и сухожилий, готовых в любое мгновение обрушится на них!

— Охереть, что же ты такой здоровый? Б…ь, грузовик, — медленно отступал Алексей назад, корпусом толкая верещащую позади девчонку. — Беги, дура! — шептал он, моля, чтобы она послушалась его.

И вот наступил момент, когда он ясно понял, что пришел конец. Здоровенный, черный, пахнущий мускусом конец с когтями и зубами во всю пасть. Зверюга оглушительно заревела, разинув пасть во всю ширь. Во всей красе показались здоровенные желтоватые с черной каймой клыки.

Парень выставил вперед руки и начал махать ими. Б…ь! Как будто это могло удержит зверя. Медведь же воспринял это за угрозу и атаковал.

… Говорят, в момент смертельной опасности, вся жизнь проходит перед глазами. Ха! Тысячу раз, ха! Не верьте! Можете даже плюнуть этому человеку в лицо или хотя бы в след. Туфту гонит, как сказали бы в местах не столь отдаленных нашей родины. В такие мгновения ты, вообще, ни о чем не можешь думать! Если ты не супер подготовленный спец, натренированный к экстремальным ситуациям, то твой мозг просто отключается на какое-то время. У одних такой ступор длится секунды, у других минуты. После же включаются защитные системы организма, сформировавшиеся тысячелетия назад. Надпочечники, небольшие наросты на верхней части почек, весом 11–12 грамм, резко вырабатывают ударную дозу адреналина, которая встряхивает весь организм. Человек словно получает сильнейший пендель от самого себя и бросается действовать.

Вот и Алексей получил этот пендель! Мощный, от души пендель!

Видит Бог, он так никогда не пугался. В выпавших на его душу переделках и стычках — во время нападения на поместье Вяземского, в лаборатории исследовательского центра, в ледяном лесу — все было совсем иначе. Ему не было страшно. Во всех тех случаях им двигала ненависть и злоба. Сейчас же его охватило по-настоящему древнее природное чувство, заставлявшее первобытного человека бросаться с дубиной на пещерного медведя или бежать сквозь охваченный пламенем лес.

Дикий ужас с головой захлестнул его! Какое там бегство? Какая драка?

Чуть подлатанный Захарьиной магический источник вновь пошел в разнос. Его приподняло на десяток сантиметров над землей и с силой тряхнуло. С рук, выставленных в сторону опасности, сорвались потоки огня. Шатун даже почуять неладное не успел. Раскаленная плазма, разогретая до звездных температур, пронеслась на несколько километров, испаряя на своем пути вековые деревья, холмы, старые сторожки и лосиные кормушки. Этот ужас прекратился внезапно, так же, как и начался, оставив после себя длинную угольно черную проплешину.

Подросток, что едва держался на ногах, устало опустил руки. С трудом повернулся назад и наткнулся на свернувшуюся в клубок девушку, лежавшую прямо на тропинке. Он опустился на колено, взял ее на руки и медленно поднялся.

Сил почти не было. Только Алексей знал, что должен унести ее отсюда. Унести, как можно дальше отсюда. Он должен спасти эту кроху. Его обожжённые пальцы крепко держали драгоценную ношу, которая что-то негромко бормотала.