Знают истину танки!

- За ножи? - да, не надо было! Прежде, чем все это начинать, головой надо было думать, м-мыслители!..

Магомет поднимает руку, удерживая Климова от ответа:

- Хорошо, полковник. Но уже после ножей вы взялись руководить. Значит, вы видели выход. Какой?

Евдокимов всех обвел глазами. Чуть подумал. Не потому, что не знает. Усиленно сдерживаясь:

- Давайте рассуждать трезво, товарищи. Победить - мы вообще не можем. Никто из вас не возьмется даже назвать, как это мы могли бы "победить".

Нормировщик, очень волнуясь:

- Но нам три дня подряд предлагали выйти на работу - и надо было не отказываться!

Антонас из угла (он все так же не садится):

- А расстрелянных - в землю? А номера - опять на лоб?

Евдокимов:

- Не надо нам гадать. Никаких фантазий нам не надо. Рассуждайте логически. Мы можем только с м я г ч и т ь п о р а ж е н и е. И эту грозную передышку в несколько дней - меня оч-чень беспокоит их молчание - надо использовать действительно не для того, чтобы за сиськи трематься, как я тебе, Богдан, и говорил! - а для п е р ег о в о р о в! Чтобы наименее болезненно вернуться в рамки... мирной жизни.

Косой рывок.

Барнягин:

- То есть... просить гражданина начальника... разрешить нам вернуться на каторгу?.. Так??

За его спиной раскрывается дверь. Часовой:

- Товарищ полковник! Дежурный по дозорам - Мантров. Срочное сообщение!

Голос Евдокимова:

- Пусть зайдет.

Часовой выскакивает, впускает Мантрова и Федотова. Они перепоясаны, подтянуты, Мантров - с номерами, Федотов - без. У Мантрова его постоянное рассчитанное спокойствие, говорит как об обычном:

- Со станции слышен сильный рев моторов. Это - не автомашины. Или трактора, или...

оборачивается на Володю. Тот взволнован, решителен, переклонен вперед:

- ...танки! Я различил стволы и башни. По шуму - танков с десяток.

Гай резко поднял голову, лежавшую лбом на столе. Послушал Володю. Обвел присутствующих. Встал. Богатырь. Ястребиный профиль. В тишине - тихо:

- Это не бульдозеры, ясно... Полковник, вы не правы: начинали не мы. Начинал тот, кто сдавал нас в плен, а выжившим навьючивал немыслимые сроки. Начинали те, кто нашил на нас номера и запер бараки. Те начинали, кто...

разгорячается

...оплел нас стукачами, бил палками и бросал в ледяные карцеры. Никогда с сорок первого года - да со дня рождения самого - не было у нас никакого выбора! И сейчас его нет: надо готовить бутылки горючие! И щели копать! И будем с танками драться!!

Он - пойдет на танки! Это видно. Музыка!

И Федотов пойдет!

А Мантров (с ним в кадре)...?

ЗАТЕМНЕНИЕ. ШИРОКИЙ ЭКРАН.

Ночное небо светлее ночной земли, и рядом с баррикадой видны два черных силуэта - сторожевой дозор. Ветерок чуть треплет спущенные уши их шапок.

А дальше, за проломом - разбросанные огоньки поселка. Оттуда, издали, иногда прожектор быстро прошарит по земле, ослепит и погаснет.

Мы успели разглядеть, что здесь - Федотов и Мантров.

Они долго молчат. Вздох:

- Да, Володька... Думали университет вместе кончать, а кончим вместе - жизнь... Вот попали в заваруху...

Молчат.

- Здорово все-таки Гай сказал. Никогда, у нас не было выбора, Витька. Не выбирали мы, где родиться. А родясь - не могли не думать. А за то нас схватили - и опять-таки не могли мы не бороться. И за это теперь умрем...

Пауза.

...Утешимся только тем, что сколько мир стоит, лучшие никогда не выживают, они всегда умирают раньше. Во всей истории так. И на войне так. И в лагере.

- Ну, не согласен. Выживают всегда - умные.

- Так, может быть, умные - не лучшие?..

Молчат.

- А вообрази, если б тебя сейчас выпустили и Ауру тоже,- ведь ты б на ней не женился.

- Почему ты думаешь?

- Вас просто телячий восторг соединил. А ведь она - чужой человек: католичка, литовка.

- А та, которая нас всех сюда заложила, была комсомолка и русская.

Молчат.

- Слушай, Вовка. Последняя, может быть, ночь. Пойди уж к ней.

- Как же ты останешься один?

- Ну, на часок.

- Н-н-нет...

- Если я тебя отпускаю?

- Не соблазняй.

Пауза.

- Ну, тогда иначе. Пойди разбуди Генку, мы постоим с ним. А потом приходи с Аурой вместе - и вы постоите.

- Так - давай!

- Вали!

И Володя уходит в нашу сторону.

стихают его шаги.

Мантров некоторое время неподвижен. Ждет. И вдруг...

настороженная музыка. Что случилось??

быстро идет

в пролом!

И мы за ним!

Мы плохо видим его в темноте, у земли. Он крадется, он бежит! Легкий топот его и срывчивое дыхание. Пугающе-громко из темноты взвод затвора и:

- Стой! Кто идет?!

Мантров задыхается:

- Не стреляйте! Я к вам! Не стреляйте!

Луч фонарика оттуда ему в лицо. И теперь видим, как он поднял руки:

- Не стреляйте! Я - добровольно!

Группа военных в полушубках. Один выступил, слегка обыскал Мантрова при боковом свете фонарика.

- Взять руки назад! Марш!

Увели вглубь, сквозь них. Фонарик, перед тем как погаснуть, косо скользнул по плакату:

КТО НЕ С БАНДИТАМИ...

Темно.

Вдруг - яркий свет. Просторная комната. Портреты Ленина и Сталина. Десятка полтора офицеров - за длинным столом и кто где попало. Золотые и серебряные погоны. Широкие. И узкие судейские. Подполковники, полковники. Военного вида и чиновного.