Знак

– Пойдем, – шепнул он мне на ухо. – Я научу тебя избавляться от кошмаров.

В тот момент, когда наши пальцы переплелись, Акос мог попросить меня о чем угодно. Наверное, я бы сделала все, что было в моих силах – и даже больше.

Кивнув, я выпростала ноги из-под перекрутившихся простыней.

Вскоре мы уже были в провизорской.

Акос зажег светильники, и мы с ним, бок о бок, встали у стола.

Банки на верхней полке теперь были подписаны на тувенском.

– Как и почти все микстуры, – сказал Акос, – эта начинается с тихоцвета.

11. Кайра

На рассвете традиционный бой барабанов возвестил о начале праздника. Первые звуки донеслись из амфитеатра в центре города. Грохот разрастался, по мере того как присоединялись новые исполнители. Барабаны символизировали Начала: самые первые удары наших сердец, первые ростки жизни, расцветшие нашим нынешним могуществом. Мы праздновали Начала целую неделю, затем все трудоспособное население грузилось на побывочный корабль и следовало за Током по галактике. Лететь полагалось до тех пор, пока токотечение не изменит цвет на синий, после чего – приземлиться на указанную Током планету, забрать причитающуюся добычу и вернуться домой.

Мне всегда нравились эти звуки, потому что они означали скорый отлет. В космосе я чувствовала себя свободнее, чем на планете. Но сейчас в бое барабанов мне мерещился стук умирающего сердца Узула Зетсивиса.

В дверном проеме появился Акос. Темные патлы парня торчали в разные стороны, глаза расширились от изумления.

– Что еще за тарарам? – спросил он, привалившись к косяку.

Несмотря на боль, я не могла удержаться от смеха. Никогда прежде не видела его таким растрепанным: пижамные штаны измяты, на щеке краснеет отпечаток простыни.

– Просто начало Праздника Побывки, – объяснила я. – Расслабься. И штаны поправь.

Он зарделся и быстро поправил пижаму.

– А мне-то откуда было знать? – буркнул он. – Ты не могла бы предупредить меня заранее, что начнется концерт, напоминающий бой военных барабанов?

– И лишить себя такого удовольствия? Надо же когда-нибудь развлекаться!

– Ваши шотетские «развлечения» заставляют меня думать, что я нахожусь в смертельной опасности.

Усмехнувшись, я подошла к окну. Улицы были запружены народом. Пыль поднималась до небес, люди топали к центру Воа, чтобы принять участие в празднике. Многие облачились в синее – любимый шотетский цвет, другие – в фиолетовое и зеленое. Но все – в броне и во всеоружии, с разрисованными лицами, со сверкающей бижутерией на шеях и запястьях, кое-кто – в венках из нежных только что срезанных цветов. Здесь, у экватора, от растений не требовалось силы и выносливости ледотравья.

Наши цветы – хрупки, они рассыпаются от грубого прикосновения, оставляя тонкий сладкий аромат.

Будут сражения на арене и театрализованные представления, посвященные важнейшим моментам шотетской истории, прилетят гости с других планет, а команда побывочного корабля займется наведением лоска после ремонта. В последний день мы с Ризеком покинем поместье и возглавим процессию, направляющуюся на звездолет, который заберет нас на Побывку. Первыми взойдем по трапу, после чего на борт поднимутся остальные.

Ритуал я знала назубок и даже любила, несмотря на то, что с нами больше не было родителей, обучивших нас с братом соблюдать шотетские традиции.

– Моя семья лишь с недавних пор правит шотетами, – задумчиво произнесла я. – Когда я родилась, наш народ уже изменился под руководством моего отца. По крайней мере, так написано в книгах, которые я читала.

– А ты много читаешь? – поинтересовался Акос.

– Да.

Я любила читать на ходу: таким образом я отвлекалась от боли.

– По-моему, – продолжила я, – именно в неделю Побывки мы становимся… настоящими. Сам праздник, барабаны, корабль…

Вдоль ограды, взявшись за руки, пробежали хохочущие ребятишки. Компания взрослых горожан приостановилась, чтобы посмотреть на наше поместье.

– В прошлом шотеты были космическими скитальцами, а не…

– Не убийцами и ворами?

Я схватилась за левую руку, броня прогнулась под моими пальцами.

– Если тебе нравится праздник, почему ты отказалась пойти?

– И до полуночи торчать рядом с Ризеком? – фыркнула я. – Нет уж, спасибо!

Акос стоял совсем близко, тоже глядя в окно. По улице прошаркала старуха, поправляя неуклюжими артритными пальцами растрепавшийся в давке яркий шарф. Ее догнал юноша с охапкой цветочных венков и водрузил один ей на голову, прямо поверх шарфа.

– Побывка, поиск добычи… Не понимаю я ваших традиций. А как вы решаете, куда надо лететь? – спросил Акос.

Барабаны продолжали бить в ритме шотетских сердец, перекрывая музыку и отдаленный рев толпы. Звуки сливались в странный гулкий аккорд.

– Если хочешь, я тебе покажу, – предложила я. – Начало совсем скоро.