Знак

Пальцы Сказителя провели в воздухе черты, и я увидела призрачную улицу, по которой бежал совсем маленький мальчик. Его преследовал клуб дыма, который вскоре настиг ребенка и поглотил его.

– Вернувшись с Побывки, взрослые обнаружили исчезновение детей и начали войну за их возвращение. Но у шотетов не было военного опыта, многие, очень многие пали в битве. Они решили, что потеряли своих детей навсегда. Однако через поколение один из наших отрядов на планете Отир встретил девочку, заговорившую с ними на шотетском. Она оказалась дочерью тувенского слуги, покупавшего что-то для своих хозяев, и даже не понимала, что обратилась к ним на шотетском. Она была первой Возвращенной, вернувшейся к своему народу, – Сказитель склонил голову. – Постепенно мы совершенствовались. Мы стали храбрыми воинами, и никто уже не посмел нас обидеть.

Сказитель легонько дунул, и картинка истаяла в воздухе.

Барабаны в центре города в этот момент забили громче: к ним присоединились барабанщики из бедных кварталов. Они грохотали и рокотали, а я с открытым ртом смотрела на Сказителя.

– А вот и обещанная гроза, – произнес он. – Вовремя, потому что моя история близится к концу.

– Благодарю тебя, – произнесла я. – Извини, что…

– Ступай, малышка Ноавек, – криво улыбнулся Сказитель. – Не к чему пропускать столь восхитительное зрелище.

Крепко сжав руку Акоса, я вскочила, увлекая его за собой. Акос хмуро смотрел на Сказителя. К чаю парень даже не притронулся. Я потянула его на улицу, прочь из дома. Даже отсюда был прекрасно виден проплывающий над Воа корабль, чьи обводы я знала так же хорошо, как лицо собственной матери. Я отлично запомнила этот сужающийся к носу силуэт. Знала, из какой Побывки привезены те или иные листы обшивки, а по их оранжевому, синему или черному цвету – насколько они изношены. Наш лоскутный корабль. Он был так огромен, что его тень накрывала Воа.

Раздались радостные возгласы.

По привычке я подняла руку к небу. Оттуда, где находился погрузочный док, послышался громкий, сухой треск, напоминающий удар хлыста. Во все стороны протянулись синие прожилки, одни обвивали тучи, другие – создавали новые. Словно в воду выплеснули чернила, и они постепенно смешивались с жидкостью, пока город не заволокло темным туманом. Это был дар корабля.

А потом на землю обрушился такой родной для меня синий дождь.

Я попыталась поймать на ладонь темно-синие капли. Попадая на кожу, они оставляли пятнышко краски. Люди пели и нетерпеливо подпрыгивали. Акос запрокинул голову, поглядел на пухлое брюхо корабля, перевел взгляд на собственную руку, испещренную синими точками. Затем его глаза встретились с моими. Я засмеялась.

– Синий – наш любимый цвет! – крикнула я. – Именно такого цвета становится токотечение там, где надо искать сокровища!

– В детстве я тоже любил этот цвет больше других, хотя тувенцы его ненавидят, – признался Акос.

Когда в моей ладони скопилась маленькая лужица, я выплеснула ее Акосу в лицо. Его щека посинела, Акос закашлялся и сплюнул. Выгнув бровь, я ожидала его реакции. Он молча сложил ладонь лодочкой, подставил ее под водосточный желоб и повернулся ко мне.

По-детски взвизгнув, я кинулась за угол, но успела получить свою порцию холодной воды. Я взяла Акоса за локоть, и мы понеслись по улице, а вокруг нас пели старики, плясали, обнявшись, мужчины, женщины и дети.

Недовольные инопланетные торговцы поспешно прятали свои товары. Промокшие до нитки, мы прыгали по ярко-синим лужам и хохотали. Впервые мы с ним смеялись одновременно.

12. Кайра

Вечером, стерев синюю краску с кожи и волос, я отправилась в провизорскую. Мы с Акосом условились сварить еще немного обезболивающего снадобья. Я не стала спрашивать, что он думает об истории, поведанной Сказителем, из которой следовало, что в неприязни между нашими народами повинны не шотеты, а тувенцы.

Акос помалкивал. Когда лекарство было готово, я забрала флакон и ушла к себе. Присела на кровать, выпила отвар. Это было последнее, что я запомнила в тот вечер.

Очнулась лежащей прямо поверх покрывала. Рядом валялся пузырек, остатки жидкости пролились, испачкав пурпурным ковер. За окном занималась заря, бледный свет сочился сквозь занавеси.

– Акос! – позвала я, попыталась встать и застонала.

Все мои мышцы задеревенели.

Похоже, отвар получился слишком сильным и вырубил меня мгновенно. Потерла ладонью лоб. Я помогала Акосу с зельем, может, я что-то напутала? Доковыляла до провизорской, постучала.

Нет, вряд ли дело в моей ошибке. Я занималась только стеблями сендеса. Остальное делал Акос.

Он специально меня опоил.

Из комнаты не отвечали. Толкнув дверь, я ввалилась в помещение. Провизорская оказалась пуста, все ящики выдвинуты, ни одежды, ни кинжала. Не зря его идея пойти на праздник вызвала у меня подозрения. Увязывая волосы в хвост, я вернулась к себе, надела ботинки, не потрудившись их зашнуровать.

Он меня опоил.