Знак Чудовища

Сигмон ел молча, отрешившись от внешнего мира. Руки двигались сами по себе: выуживали двузубой вилкой куски мяса из огромного блюда и подносили ко рту. Сами по себе двигались челюсти, губы припадали к серебру кубка. Но в мыслях он был далеко от замка барона. Все рушилось на глазах. Надежда на то, что удастся прочитать бумаги Леггера рассыпалась хрустальной пылью и истаяла на камнях баронского двора, средь соломы и свинячего дерьма. Маг умер. Потрачено в пустую почти две недели. Что делать теперь? Где найти мага, что прочитает бумаги, осмотрит самого Сигмона и при том не захочет посмотреть, что у него внутри? Где взять такого мага, что поможет человеку, который прячется под шкурой чудовища?

Перебирая идеи спасения как горсть цветастых камушков, тан продолжал жевать, не слушая ни барона, ни Рона. Алхимик, прекрасно понимавший состояние друга, старался изо всех сил: он увлек Хиддера беседой и не давал тому обратиться ко второму гостю. Нотхейм и не пытался - разговор с лекарем вполне его устраивал. А в разговорах Рону не было равных.

Когда подали вторую перемену блюд, Сигмон пришел к выводу, что помочь ему может только путешествие в Волдер. Это королевство лежало к востоку от земель баронов, и до границы с ним было не слишком далеко. В Волдере, вечном сопернике Ривастана, его никто не будет искать. А местные маги, судя по рассказам, отличались жестокостью и жадностью. За деньги они готовы продать родную мать, и уж наверняка бы согласились разобраться в записях гернийского мага. Но где взять денег? Все что у него было, тан потратил на покупку бумаг Леггера, да еще и оставил полсотни золотых в гостинице, удирая от наемников. Можно вернуться в Дарелен. Риго наверняка уже вернулся в родной дом и стал достойным правителем. Он бы не отказал другу в деньгах. Да и Арли… Нет. Долго. Слишком долго. Баронские земли, Герния, Дарелен, потом обратно - это займет слишком много времени. К тому же это опасно, есть шанс снова наткнуться на банду наемников. Проклятье! Деньги придется заработать. Клинком. Наверно, в Волдере это не сложно. А если вспомнить о звере… Да. Волдер.

Тем временем обед, вернее, по словам барона, легкий завтрак, подходил к концу. Рон, осоловевший от еды и питья, отвечал односложно, часто забывал, о чем его спрашивал Хиддер, да и язык у него начинал заплетаться. Барон оставался свеж, словно только что встал с постели. Он лучился от радости, его седые вихры стояли дыбом, морщинистое лицо улыбалось, и выглядел он как добрый дедушка из старых сказок. При том Хиддер веселился от души, радуясь, как ребенок любой новой истории, даже самой простецкой, народе того, кто у кого украл порося в деревне Мельд.

Но, в конце концов, он заметил, что гости устали, алхимик охрип, а тан витает в облаках. Тогда Нотхейм с заметным сожалением объявил, что завтрак окончен.

- Прошу простить меня за скудность угощения, - пророкотал он, обводя рукой огромный стол с едва тронутыми блюдами. - Что успели, как говориться. Но к ужину обещаю исправиться. Повара уже у печей и готовят нам настоящее угощение.

Алхимик, подавившись вином, сдавлено заперхал. Ужин не укладывался в его планы на вечер. Вернее, он не собирался укладываться в набитый обедом живот. Сигмон же не обратил внимания на слова барона, - он вяло ковырял вилкой в тушеной капусте и думал о том, сколько времени уйдет на дорогу до Волдера.

- Прошу вас в кабинет, - сказал Хиддер, поднимаясь из-за стола. - Там мы отдохнем после еды, и я угощу вас чудесной настойкой собственного приготовления. Мы, провинциалы, не чураемся, знаете ли, подобных вещей.

- Как ваша коллекция чучел, барон? - спросил алхимик. - Экспонатов прибавилось?

- О да! В этом году была чудесная охота. Кроме того, я обзавелся одним экземпляром - вершиной, так сказать, коллекции, но об этом после. Мне не терпится ей похвастаться, но вам следует немного перевести дух. Рон, ты не куришь, я знаю. Но быть может, любезный тан не откажется выкурить со мной трубочку?

Рон бросил быстрый взгляд на Сигмона, опасаясь, как бы тот не пропустил приглашение Нотхейма мимо ушей, но тан, по счастью, уже пришел в себя.

- Благодарю, барон, - сказал он. - Но, увы, я тоже не курю. Мой батюшка был пристрастен к табаку. В молодости он водил дружбу с гномами, они то и научили его курить. До конца жизни он так и не избавился от этой привычки, и, по словам лекаря, от нее и скончался. Мне он с детства внушал, что табак это яд, и потому я даже не пробовал курить.

- Отцовский наказ - дело святое, - согласился барон. - В наше время не часто добьешься от детей понимания и послушания. Но я, увы, пристрастился к гномьему зелью давно, так что надеюсь, вы простите мне мою слабость. С вашего разрешения, я все-таки выкурю трубочку. Очень, знаете ли, хорошо после еды. Способствует перевариванию пищи.

- Конечно, простим, барон, - сказал Рон, поднимаясь из-за стола и сверля друга недовольным взглядом. - Я уже видел вашу коллекцию, покажите теперь ее тану. Быть может, это отвлечет его от мыслей о ранениях.