Знак Единорога. Рука Оберона

– Естественно, – отозвался Бенедикт. – Я до сих пор думаю, что он поэтому и отбыл. То ли на разведку, то ли на поиски средств борьбы с этой напастью.

– Это лишь предположение, – возразил Джулиан. – Ты же знаешь отца. Объяснений он не давал.

Бенедикт пожал плечами.

– Предположение разумное, – сказал он. – Как я понимаю, он говорил о своей обеспокоенности – миграцией чудищ, если угодно, – не раз и не два.

Я вынул колоду – в последнее время у меня появилась привычка держать ее при себе. Добыл козырь Жерара и сосредоточился. Остальные молча смотрели на меня. Через считаные мгновения произошел контакт.

Жерар все так же сидел в кресле с клинком поперек колен и жевал. Уловив мой зов, он проглотил кусок и спросил:

– Да, Корвин, чего тебе?

– Как там Бранд?

– Спит. Пульс получше. Дышит все так же ровно. Но пока еще рано…

– Знаю, – оборвал я Жерара. – Я пока хотел проверить твою память. Перед самым отбытием отца из Амбера не сложилось ли у тебя впечатления из-за того, что он сказал или сделал, что причина его исчезновения могла быть связана с возросшим количеством тварей из Тени, проникающих в Амбер?

– Это называется, – встрял Джулиан, – наводящим вопросом.

Жерар вытер губы.

– Связь могла быть, факт. Он вроде бы нервничал, чем-то встревоженный. И о тех существах упоминал. Но ни разу не говорил, что именно в них все дело – впрочем, не говорил, что это нечто совсем другое.

– То есть?

Жерар мотнул головой:

– Да что угодно. Я… Да… да, пожалуй, тебе стоит знать, важно это или нет. Через некоторое время после исчезновения отца я пытался выяснить один момент, а именно: был ли я последним, кто его видел перед отбытием. Получается, что да. Я весь вечер проторчал тогда во дворце, а к ночи собирался вернуться на флагманский корабль. Отец ушел примерно на час раньше меня, а я еще посидел – мы с капитаном Тобеном в караульной комнате резались в шашки. Поскольку утром мне предстояло отплывать, я решил прихватить с собой какую-нибудь книжку, вот и пришел сюда, в библиотеку. Отец сидел вот здесь, за письменным столом, – Жерар кивнул в сторону стола. – Он даже не переоделся, сидел и просматривал старые фолианты. Кивнул мне, когда я вошел, а я ему сказал, что просто пришел за книгой. Он пробурчал: «Тогда ты пришел куда нужно», – и продолжал читать. Пока я рыскал по полкам, отец еще заметил, мол, не спится. Я нашел нужную книжку, пожелал ему доброй ночи, а он мне – счастливого плавания, и я ушел.

Жерар опустил взгляд и добавил:

– Теперь я уверен: в ту ночь на нем был Камень Правосудия – висел на цепочке на груди, как сейчас у тебя. А еще я уверен в том, что раньше тем вечером Самоцвета у отца не было. Я потом долго думал, что он забрал его с собой, куда бы там ни отправился. В покоях отца не осталось никаких следов, что он потом переоделся. Камня я с тех пор не видел аж до того дня, когда вас с Блейзом разбили около Амбера. Тогда его носил Эрик. На мой вопрос он ответил, что нашел Самоцвет в отцовских покоях. Не имея четких доказательств обратного, пришлось поверить. Но мне все это не нравилось. И вот теперь ты спросил, я увидел у тебя на груди камень – и вспомнил обо всем. Решил, что тебе стоит знать об этом.

– Спасибо, – сказал я. На языке вертелся еще один вопрос, но я решил пока его не задавать. Ради спокойствия остальных родственников я спросил: – Значит, ты считаешь, что Бранду не надо больше одеял? Или еще чего-нибудь?

Жерар молча отсалютовал мне поднятым бокалом и сделал глоток.

– Отлично, – сказал я. – Желаю успехов, – и провел рукой по карте.

– Братец Бранд, похоже, поправляется, – сообщил я всей компании. – А Жерар не помнит, чтобы отец говорил о чем-то таком, что напрямую связывало бы проникновение тварей из Теней и его отбытие. Интересно, что вспомнит Бранд, когда очнется?

– Если очнется, – уточнил Джулиан.

– Думаю, очнется, – сказал я. – С каждым из нас бывало и похуже. Наша жизнестойкость – одна из немногих вещей, в которые еще можно верить. По моим подсчетам, Бранд должен прийти в себя к утру.

– Что ты намерен делать с виновным, если Бранд назовет его?

– Допросить, – ответил я.

– В таком случае я хотел бы участвовать в допросе. У меня такое подозрение, что на сей раз ты прав, Корвин: тот, кто пырнул Бранда кинжалом, может также нести ответственность и за наше неустойчивое осадное положение, и за исчезновение отца, и за убийство Каина. Так что я с наслаждением допрошу его перед тем, как мы перережем ему глотку, и последнее готов также проделать самолично.

– Мы это учтем, – сказал я.

– Но и ты не свободен от подозрений, Корвин.

– Понимаю.

– Я должен сказать кое-что, – вмешался Бенедикт, перехватывая инициативу у Джулиана. – Лично меня волнует как сила врага, так и не оставляющая никаких сомнений его цель. Я уже не раз сталкивался с этими тварями, и они жаждут крови. Если на минуточку поверить в твою, Корвин, байку о той девице Даре – ее последние слова вполне внятно суммировали их поведение: «Амбер будет разрушен». Не завоеван, не побежден, не наказан – разрушен. Скажи, Джулиан, ты ведь не отказался бы поцарствовать здесь, а?

Джулиан криво усмехнулся.