Знак Калта

замедляют. Они продолжают надвигаться с болтающимися конечностями и

раздробленными костями.

Полностью адаптировавшись, воины в красном сшибаются с воинами в синем. Это уже не

вялые ожившие мертвецы, а такие же сильные и быстрые бойцы, какими были при жизни.

Численное соотношение абсолютно неравное, но демонические существа, сидящие в

черепах Несущих Слово, не пользуются в бою оружием носителей. Их орудия – когти и

зубы, не болтеры. Причина этого – вечная война в безвременье.

Это единственное преимущество, которое есть у Ультрадесантников.

Вентан стреляет с безошибочной точностью. Ни один заряд не пропадает впустую.

Каждый раз смертельный выстрел в голову.

Во всех черепах плотный и студенистый комок визжащего мрака. Демонический паразит, занявший тело мертвеца, с воплем схлопывается при исчезновении. Капитан стреляет, пока боек не ударяет в пустую камору, вынимает магазин и плавными экономичными

движениями перезаряжает оружие. Он ведет огонь до конца последнего магазина, а затем

обнажает силовой меч.

Нерожденные бросаются на него, ведомые отчаянным голодом и ненавистью. Вентан

видит их в мертвых глазах и не знает, чем заслужил подобное. Меч рассекает

отяжелевшие без энергии доспехи. От каждого удара по руке проходит кинетическое

сотрясение, но Вентан полон сил и готов к бою.

Он пришел сюда убивать Несущих Слово, и, проклятье, именно это он и будет делать.

Нерожденные не молчат. Они с воплями вцепляются в Ультрадесантников и визжат, когда

умирают. Крики полны муки, но у Вентана не осталось жалости.

Ни к себе, ни тем более к Несущим Слово.

Пульсирующие вспышки выстрелов озаряют темную тень, расползающуюся над головой.

Вентан и Сиданс бьются спиной к спине. У обоих кончились боеприпасы.

– На сей раз их немного больше, чем двенадцать, – ворчит Сиданс, держа цепной меч

обеими руками и рассекая ключицу с грудиной Несущего Слово.

– Ты хочешь сказать: тринадцать, – замечает Вентан.

– Нет, всегда только двенадцать, – с ухмылкой отзывается Сиданс.

Эта ухмылка понятна Вентану.

Они братья и равны друг другу, а это чистая схватка. На кону не стоят высокие идеалы, отсутствует великолепная стратегия. Просто жизнь или смерть, и по этому поводу нужно

что-то сказать.

Вентан сносит головы с плеч, разрубает грудные клетки и отсекает ноги ниже бедра. Меч

постоянно в движении. Чтобы выжить, капитан пользуется всеми известными приемами: теми, которым его учили макраггские мастера клинков, и теми, которых он набрался в

отчаянных схватках за почти два столетия войны.

Телемехр расправляется с Несущими Слово десятками. Штурмовая пушка разносит тела

на части, и даже воины-трупы утрачивают способность сражаться.

Они вцепляются в его тело, разбивая сломанные кулаки в кашу о саркофаг. «Контемптор»

наслаждается боем, сражаясь бок о бок с Эйкосом Ламиадом и его Щитоносцами.

У тетрарха Конора осталась лишь одна конечность, но он не утратил смертоносности.

Ламиад опустошил пистолет и убивает точными выпадами мастера-фехтовальщика. Он

тоже уяснил, что единственный способ гарантированно сразить врага – отрубить голову.

Селатон и его отделения несут штандарт к сводчатому проходу, через который они вошли.

Сержант не отступает, а расчищает коридор для остальных.

Вентан выкрикивает команду к отходу.

В него врезается что-то огромное и багровое, сшибая наземь. Вниз обрушивается

бронированный сапог, и капитан откатывается вбок. Он бьет мечом в центр тяжести

воина, но клинок лязгает о заостренное навершие-Октет покрытого рунами посоха.

– Смерть пришла за тобой, – произносит все еще пронзенный им Федрал Фелл.

– Смерть придет, когда я буду к ней готов, – отвечает Вентан.

XXXI

Мир переворачивается. Верх становится низом, и земля уносится от Хол Велофа.

Небоскреб уже находился на грани падения, требовался лишь легкий толчок, чтобы он

обрушился. Взрывная волна от детонации циклонной боеголовки в Радиале Ураник

разрушает неустойчивое равновесие векторов, удерживавшее здание в вертикальном

положении. Фундамент разваливается, и структурные элементы основания гнутся под

ударом волны, словно проволока.

Десять этажей мгновенно рушатся, разлетаясь, словно пыль от урагана.

Строение оседает, его сокрушает и тянет вниз собственный вес.

Хол Велоф хватается за торчащую арматуру, но этого недостаточно, чтобы спастись. У

него сводит желудок, и на мгновение командующий ощущает невесомость. Сквозь

крещендо ломающейся стали и взрывающегося пермакрита он слышит безумный хохот

Карто. Плиты пола переламываются, словно сухое дерево, а пласталевые стойки, которые

поддерживали многокилометровое здание, раскручиваются, будто веревки.

Вокруг падают каскады обломков, которые бьют по нему и грозят оторвать от опоры.

Само здание хочет убить его, но Хол Велоф этого не допустит. Он должен прожить

достаточно долго, чтобы убить Малока Карто.

Небо мчится прочь. Через пролом в плите пола, которая раньше находилась в тысяче

метров над землей, он видит поверхность планеты.

Окраины Ланшира покрываются зубчатыми узорами широких расщелин. Линии разломов

толщиной с волос разверзаются, бездны каньонов зияют, словно врата в загробный мир.