Знак кота

Она взяла кифонг и положила его на колени. Пальцы коснулись струн, но потекла не заунывная мелодия, какую играл я, а негромкий хрустальный перезвон, поющий о цветущих садах, о весёлых плясках, о биении молодых сердец. Я никогда не слышал такой песни от человека, который звал себя Кинрр, и всё же догадался, что это — тоже его песня, только сочинённая в иные, счастливые времена.

Я откинулся назад, опёршись о спину Мурри, который, как обычно, свернулся позади меня, чтобы послушать. От этой мелодии на сердце становилось легко, словно кто-то нашёптывал на ухо: «Все беды пройдут, и наступит покой и красота».

До конца она не доиграла. Снаружи ворвались другие звуки, хрустально-чистые, но совсем не ласковые. Они проникли даже сквозь стены. Пальцы Алитты замерли, очнувшись от воспоминаний, она вновь посуровела лицом. Равинга выпрямилась.

— Хабан-дзи отправляется к месту погребения, — сказал она. — Одни времена закончились, другие начинаются.

Какие таинства вершатся сейчас в вапаланском Дворце

Ушедших, подумал я. И долго ли люди будут помнить того, кто станет сейчас одним из обитателей Дворца? Нет, конечно, любой ребёнок может перечислить имена всех Императоров, начиная с незапамятных времён. Я хоть сейчас мог бы отбарабанить эту считалочку назубок. Но многие ли из этих правителей оставили в памяти людей какой-либо другой след, кроме имени?

— Завтра, — Равинге пришлось повысить голос, чтобы перекричать погребальный звон, — завтра они выберут.

Я заёрзал. Опять спорить с её уверенностью в том, что буду избран именно я? Так и не дождавшись моего ответа, она поднялась и ушла к себе. Алитта бережно положила кифонг на пол и тоже выскользнула, не сказав ни слова. Мне оставалось только улечься спать. В эту ночь, однако, я спал не один — Мурри улёгся рядом со мной, как во время того изнурительного путешествия, через которое нам с ним пришлось пройти.

Поутру снова зазвонили во все колокола, и от этого трезвона, после тишины пустыни, голова просто раскалывалась. Но всё равно пришлось идти вместе с Равингой и Алиттой на площадь перед Дворцом Ушедших, куда, по-моему, собралась вся Вапала.

Высокая лестница, как волна, подымавшаяся к широким вратам дворца, была увенчана яркой пеной парадных одежд. В одном ряду стояли королевы, с ног до головы усыпанные сияющими камнями, позади почтительно замерли придворные. А впереди всех стояли Герольд и глава старшего из Высочайших Домов Вапалы. Между ними дремал на солнышке огромный зверь, украшенный алмазной сеткой между ушей — Голубой Леопард, символ власти, как преданный страж, вечно следующий за Императором.

Герольд выступил вперёд, и Великий Мобиль, сверкавший у нас над головами всеми цветами радуги, прозвенел в последний раз и умолк. Проникновенный голос Герольда, подобающий его сану, разнёсся над стихшей внизу толпой.

— Великий Хабан-дзи навечно слился с Духом нашей земли. На его место должен стать другой. Слушайте асе о храбрейшие и искуснейшие! Слушайте хорошенько, прежде чем отважитесь встать на путь испытаний, ведущий к короне!

Тут он указал на Великую Корону, подвешенную в сердце мобиля.

— С древнейших времен заведено, что желающий взойти на престол должен показать себя перед каждым из королевств, чтобы все увидели, что он знает жизнь тех, кем будет править. Итак…

В королевствах: в Сноссисе он должен достигнуть потока вечнотекущей лавы и принести из храма, стоящего над огнём, одну из рубиновых кошек Куарра.

В Аженгире он должен добыть кристаллы соли, дабы показать живущим там людям, что не уступит им в силе и умении.

В Тваихик он должен вынести плод из проклятого сада.

В Каулаве он должен отыскать Леопарда-хранителя вечного знания и предстать перед ним, чтобы коснуться талисмана, быть испытанным и получить высшую власть судить по делам добрым и злым.

А вернувшись сюда, он должен завладеть короной, висящей в воздухе.

Тот же, кто пройдёт с победой сквозь все эти испытания, — да будет он Императором!

Скорее всего, мелькнуло у меня в голове, он сольётся с Духом. Кто из смертных в силах вынести такое? Всем известно, что каждое из этих препятствий почти невозможно преодолеть. Но я понимал также и то, что послаблений не будет, что всё названное Герольдом должно быть преодолено и будет преодолено. Где-то здесь, в толпе, замершей у подножия лестницы, стоит человек, который в конце концов поднимется по этим ступеням наверх с короной в руках. Сколько бы людей ни погибло прежде него.

Глава двадцать первая

Перед ступеньками лестницы, на самом верху которой стояли вельможи, собрались те, кто пожелал принять участие в испытаниях. Я знал, что многие из них отправились в столицу, не дожидаясь смерти Хабан-дзи, как только разнеслись первые слухи об его тяжкой болезни. Теперь они стояли здесь, каждый рядом со своими земляками, разодетые, увешанные оружием, красуясь перед товарищами.

Отсюда, из глубины толпы, была видна лишь сплошная полоса воинских париков. Вокруг называли их имена, но ни одного знакомого мне, кроме Шанк-дзи.