Знак кота

Если бы я ожидал поздравлений, то наверняка был бы разочарован. Командир моего эскорта подозрительно покрутил в руках принесённые мной дыни, словно отыскивая, к чему придраться. Однако главное недовольство вызвало то, что я пришёл в лагерь вместе с Мурри, и на этот раз прямо потребовал, опираясь на немногие права кандидата, что с этого момента кот будет сопровождать меня в путешествии.

Сколько же возмущённого ропота и косых взглядов это вызвало! Их удержала только традиция. Личность кандидата между испытаниями была священна, и ему нельзя было возражать, если он успешно выдержал испытания.

Возможно, будь я Шанк-дзи, для меня бы устроили пир в каком-нибудь из крупных городов Тваихик, представили бы меня Королеве и вообще осыпали бы добрыми напутствиями перед последним испытанием. Но ничуть не меньше я был рад тому, что немедленно возвращаюсь в Вапалу.

Несколько дней спустя, когда местных стражников сменила охрана из Вапалы, я повторил своё требование насчёт Мурри. И на этот раз песчаный кот вошёл в Алмазное Королевство открыто, а не тайком.

Оказалось, что я возвращаюсь первым, что уже пришли вести о смерти двух кандидатов. То, что среди неудачников не оказалось Шанк-дзи, весьма радовало моих спутников, и они открыто говорили, что корону завоюет именно он.

Судя по разговорам, услышанным мной, пока мы ехали к городу, все молодые стражники отдавали свои симпатии сыну Императора. Лишь члены самых старых и консервативных Домов возражали против такого нарушения обычаев. Кроме того, я узнал, что он человек весьма честолюбивый и обладающий властной натурой, которая и послужила фундаментом его устремлениям. То, что он был земляком моих стражников, делало его вдвойне желаннее, в то время как восшествие на трон «варвара» из провинции будет наверняка встречено с неодобрением.

Мы достигли города Вапала вскоре после полудня. Мурри бежал рядом с моим ориксом. Удивительно, но орикс смирился с присутствием песчаного кота, хотя в других условиях они были бы охотником и его жертвой. Мурри не отходил от меня ни на шаг, пока мы ехали по запруженным толпой улицам. Люди глядели на меня так, словно я был врагом империи, а не возможным правителем.

После тишины пустынь звон колеблемых ветром мобилей был невыносим. Когда мы въехали на площадь перед Дворцом, Великий Мобиль над головой почти оглушил меня. Я поднял глаза и увидал украшенную драгоценными камнями корону, покачивавшуюся в центре мобиля, меж огромных пластин, которые раскачивала за привязанные к ним канаты целая команда слуг.

Это и будет моё последнее испытание. Я должен буду пробраться между этих, острых как бритвы, раскачивающихся из стороны в сторону пластин, и завладеть короной. И хотя я успешно выдержал предыдущие испытания, сейчас, глядя на беспорядочно сталкивающиеся пластины, подумал — это невозможно. Казалось невозможным пробраться между этими ножами и уцелеть, не быть искромсанным на кусочки в буквальном смысле слова! Однако такое проделывали в прошлом, и такое должно быть совершено и теперь.

Шанк-дзи лучше других знал этот мобиль, может быть, он единственный, кто знал, как пройти сквозь него и дотянуться до императорского трофея. Тем не менее и я был избранным, и мне тоже придётся пройти сквозь это. Бессознательно желая найти опору, поддержку, я коснулся головы Мурри, и от этого прикосновения в меня потекли силы, позволившие мне — по крайней мере, внешне — сохранить присутствие духа.

Последнее испытание все кандидаты проходят вместе. Я должен был ждать, пока не вернутся остальные уцелевшие претенденты. Меня чуть не силком заталкивали в дворцовые палаты, но я вновь настоял на своём праве выбора. Я хотел отправиться в единственный дом в этом городе, где мог найти по крайней мере иллюзию дружбы. Поскольку кандидатам было позволено останавливаться у родных или близких друзей, я решил ожидать последнее испытание у Равинги, хотя и не знал, примет ли меня кукольница.

Толпа расступилась передо мной и Мурри без понуканий стражников, хотя охрана по-прежнему сопровождала меня. В конце переулка, упиравшегося в двери дома кукольницы, я спешился, передал орикса офицеру и зашагал к двери, которая, как я надеялся, гостеприимно распахнётся передо мной.

Уже много часов Равинга не поднималась из-за своего рабочего стола. Она поставила две лампы так, чтобы те получше освещали квадратную дощечку, отполированную временем, и всё её внимание было приковано к этой дощечке. Когда рассвело, она задула огонь, но всё ещё вглядывалась… Что она там выглядывала, я не знала, даже мне, своей ученице, она открывала далеко не все секреты.

Я принесла завтрак, но он остыл нетронутым, она лишь дважды отпила из сосуда с дынным соком, который я специально поставила поближе к лампе. И даже в эти мгновения её глаза не отрывались от кусочка дерева. Впервые с того времени, как я попала к ней, я видела свою хозяйку в таком состоянии.