Знак кота

Я всегда ощущала в себе жажду знаний, а Равинга, представлявшая в моих глазах фигуру, внушающую уважение и страх, вместе с тем была и учителем, готовым поделиться знаниями. И пусть даже первое зачастую преобладало над вторым, тем богаче я чувствовала себя, будучи допущенной хотя бы и к самым поверхностным частям плана.

Я наблюдала за прибытием Хинккеля из слухового оконца и сразу заторопилась вниз, открыть прежде, чем он постучит. Манкол застыл за прилавком. Я в очередной раз задумалась над тем, что знает этот старик, о чём догадывается. С первых шагов в этом доме я поняла, что он безгранично предан Равинге.

Вошёл Хинккель, следом — Мурри. Задев подол моей юбки, вперёд выбежали наши три котти. Я подняла руку, приветствуя человека, они же обнюхали песчаного кота, касаясь его носами.

На ладони, поднятой в ответном приветствии, я заметила чёрное пятно, почти полностью покрывавшее ладонь. Клеймо, пометившее плоть. Он переменился и в другом. На узком лице появились новые морщины, от него исходило странное ощущение силы, силы, которую он познал и которой овладел. Я уже встречала такое в моей жизни с Равингой. Этот юноша побывал в очень необычных местах и там его отковали заново.

— В этом Доме ты желанный гость. У очага садись без опаски. Знай, что под этой крышей все — твои друзья, — механически произнесла я формулу приветствия.

Он улыбнулся, и улыбка стёрла с его лица это новое выражение силы.

— Да славится этот Дом. Принимаю предложенное от всего сердца, — последние слова ответа показались мне больше, чем простой формальностью. В них прозвучала теплота, говорившая, что он в самом деле нашел здесь добро и уют.

Дверь уже укрыла нас ото всех любопытных глаз… не знаю, почему мне пришла в голову именно эта мысль. Сколь невинной ни была наша встреча, мне казалось, что стражники не должны видеть этого.

И снова, как в прошлый раз, я отвела его в приготовленную комнату. Когда он отложил в сторону посох, я лучше рассмотрела этот знак у него на ладони — голова леопарда. Я не знала, что это означает, — может быть, это был знак того, что пока он с триумфом преодолел все поставленные перед ним препятствия.

Его кифонг стоял у стены, он нагнулся за инструментом, провёл пальцами по струнам.

— Хорошо и искусно настроено, — он снова с улыбкой посмотрел на меня. — Благодарю тебя, Алитта.

Я пожала плечами. Как всегда, рядом с этим человеком я чувствовала себя скованно и неуютно и не понимала, зачем Равинга так тесно вплетает его в свою паутину. Хотя его и не сравнишь с молодыми воинами из Великих Домов, он выглядел довольно симпатичным. Но какое мне было до него дело? Я уже по горло наелась всеми этими высшими мира сего, блестящими юношами, не то что он, и под своей сверкающей мишурой все они оказывались совершенными пустышками.

— Хороший инструмент заслуживает внимания, — ответила я со всем безразличием, на которое была способна. — Моя хозяйка выйдет к нам позднее, она работала допоздна.

Он кивнул, и я попятилась из дверей, пропустив внутрь Мурри, и поспешила на кухню, решив приготовить такие блюда, что как следует подкрепят Равингу после её долгой работы и насытят наших гостей, о значении которых в нашей жизни я никак не могла догадаться.

Глава двадцать седьмая

Лучи света от лампы падали на поверхность стола. Забавно, но казалось, что даже они радуются мне. В этой комнате я чувствовал себя как дома — хотя девушка, сидящая у очага, по-прежнему смотрела на меня весьма холодно. Зато всё остальное радовалось мне, и я ощущал тепло, идущее не снаружи, а изнутри.

Если Алитта встретила меня с прохладцей, то Равинга, напротив, очень душевно, и, рассказывая историю своих приключений, я обращался больше к ней. На скамье за другим концом стола сидели три чёрные котти, с таким видом, как будто они понимают каждое сказанное мной слово, а может быть, они каким-то образом разузнали всё у Мурри, который привольно растянулся на полу.

Кифонг покоился у меня на коленях. Время от времени мои пальцы касались струн, извлекая из них одинокие звуки. Не сразу я догадался, что подражаю барду, рассказывающему какую-то историю.

Мой рассказ затянулся до глубокой ночи. Кукольница накормила меня сытным ужином, и рядом со мной стоял сосуд с соком фексы, чтобы смачивать горло, пересохшее от долгих речей. Я обратил внимание, что Алитта покинула своё место у огня и села на скамью, рядом с котти.

— Итак, я прошёл все эти испытания и прошёл удачно, — завершил я.

— Прошёл, — эхом откликнулась Равинга. — Осталось только завоевать корону.

Я всё время пытался не думать об этом, потому что прекрасно знал — последнее испытание будет самым изощрённым и тяжёлым. Я не представлял даже, как вообще можно дотянуться до короны среди этих качающихся, острых, как сабли, пластин, висящих на разной высоте. И теперь у меня по коже пробежал холодок, хотя в комнате было тепло.