Знак небес

А чтобы засадный рязанский полк все планы не порушил и в спину не ударил, было решено смердов на весь остаток дня занять привычной для них работенкой — вырыть огромный ров перед коломенскими воротами, чтобы ни одна лошадь его не одолела. Разве что с крыльями будет. Но такие, как Ярославу в детстве сказывали, имелись только у эллинов в стародавние времена. Ныне же все они и там, поди, повывелись.

И здесь князь тоже все осторожно сделал — лучников своих изготовил, чтоб ни один коломенский ратник не смог работам земляным помешать. Впрочем, эта предосторожность оказалась напрасной — за все время ни одной стрелы со стен города не прилетело. Вот тебе еще одна загадка — враг пакостит у самых ворот, а в ответ ни гу-гу.

Правда, самая главная загадка все равно осталась: почему Константин вообще здесь оказался? Почему не кинулся на юг, чтобы Пронск с Ряжском от половцев защитить? Неужто промедлил или вовсе передумал Юрий Кончакович? Известно, от этих степняков чего угодно ожидать можно. Одна только видимость, что имена христианские принимают, крест на груди таскают да два пальца складывать научились, чтоб перекреститься. На деле же все едино: язычники поганые.

Опять же что там с Давидом Муромским приключилось? По какой причине он-то задержался?

А если они вовремя на рязанские земли вступили, согласно уговору, тогда почему Константин не на них, а наперерез Ярославу с Юрием кинулся, о прочих не думая?

Словом, вопросов много, а вот ответов на них…

Потому и решил Ярослав на сей раз не спешить, а все как следует обдумать, чтоб наверняка получилось. Да и людям отдохнуть не помешает. Завтра поутру они намного бодрее будут.

Почти под вечер от Константиновых ратей три всадника подъехали. Главным среди них сызнова боярин Хвощ оказался, старый знакомый Ярослава. На сей раз князь встретил посланца с великодушной улыбкой на лице, предвкушая скорую победу.

Разговор оказался коротким.

— Почто сызнова в края наши забрел, княже? — быстро перешел Хвощ к сути дела после традиционного приветствия.

— Али сам не ведаешь, боярин? — почти ласково ответил Ярослав. — Должок получить надобно.

— Сдается мне, что князь Константин аккурат в крещение Христово тебе уже изрядно заплатил, — строго ответил Хвощ.

— Кровь братьев наших, князем твоим побитых, вопиет, — вмешался Юрий.

— Изволь, мы готовы за каждого виру внести, — покладисто согласился Хвощ.

— И сколь же твой князь за них уплатить готов? — насмешливо поинтересовался Ярослав.

— По десятку рязанских гривенок за каждого найдется.

— А не скудновато ли будет? — возмутился Юрий. — Я за тиуна убиенного вдвое больше беру.

— А ты как берешь, княже, по Русской правде? — вкрадчиво осведомился рязанский боярин.

— А как же еще?!

— А ты ведаешь ли, что там про татей начертано? — спросил Хвощ и, не дожидаясь ответа, сам же и процитировал: — «Аже убиють кого у клети или у которое татьбы, то убиють во пса место»[30]. Как видишь, князь мог бы и вовсе виру не платить, но он, так и быть, — готов.

— Это ты про моих братьев такое изрек?! — не выдержал Ярослав, и маска благодушия мгновенно слетела с его лица. — С собаками их сравнил?! Да как у тебя, пса старого, язык повернулся такое сказать?!

— То не мои слова — то князь Константин передать велел, — предостерегающе поднял руку Хвощ. — А еще он спросить повелел, почто ты так часто в наши земли ходить повадился? И года не прошло, как ты опять рать под Коломну привел. И тебе тоже, князь Юрий, соромно должно быть. Князь Константин на твое добро не покушался, хотя мог бы. Ты же в ту зиму воев своих брату дал, кои здесь, под Коломной погинули, а ныне и сам сюда с мечом пришел. Почто? Или, может, земли ваши вам же не по душе стали — решили мену учинить?

Юрий успокаивающе положил руку на плечо красного от гнева Ярослава и вышел вперед:

— Довольно шутки шутить, боярин, а то я не погляжу, что ты на копьецо свое белую тряпицу примотал. Ступай отсель да князю своему передай, что спасти его одно может — ежели он к нам сейчас со всей покорностью выйдет, а дружина его мечи сложит. Тогда мы с братом можем и милость явить — жизнь ему подарим и даже городишко какой-нибудь дадим в вотчину.

— И какой же град вы ему подарите? — не унимался Хвощ.

— Пронск дадим. Да еще тот, который он, по слухам, в Рясском поле в это лето отстроил, — хмыкнул Ярослав и сразу уточнил: — Опять же, смотря как он просить будет.

— Остальное, стало быть, под свою длань приберете? — уточнил Хвощ.

— Отчего же, — не согласился Юрий. — И Переяславль-Рязанский, и Ростиславль, и Зарайск, и прочие вотчины покойного Ингваря мы его первенцу отдадим. Нам чужого не надобно.

— Вон вы как? — загадочно протянул рязанский боярин и обратился к Ингварю, безмолвно стоящему позади братьев-князей: — А ведь ежели мне память не изменяет, княжич, их тебе князь Константин и так соглашался передать.

— Из своих рук и только как наместнику, дабы он впредь и навсегда лишь его волю исполнял, — заметил Юрий.

— Не думаю, что когда он свои земли из ваших рук получит, то воли у него поприбавится. Сдается мне, что совсем наоборот будет, — строго качнул головой Хвощ.