Знак небес

— А как же, — подтвердил Константин. — Оно в том, что пока Византия, а сейчас Никея, сама ставит к нам митрополитов, а также утверждает в сане всех наших епископов, она тем самым имеет возможность хоть как-то влиять на нашу политику. Да, сейчас Русь раздроблена, и особой практической пользы от этого нет. Но если задуматься на перспективу, то как знать, как знать. Они это понимают, как и то, что едва у нас появится патриарх и они тут же утратят даже возможность влияния.

— И что мне тогда делать?

— Я же говорю, действуй через императорского зятя. Иоанн Ватацис — паренек энергичный и очень хочет попасть в Константинополь. А кроме того, на твоей стороне нынешняя ситуация в тех краях. Дело в том, что сейчас чуть ли не каждый обломок бывшей Византии заявляет себя ее единственно законным правопреемником. Да, у Феодора Ласкариса есть огромный плюс. Его легитимность, в отличие от всех прочих, может подтвердить патриарх. Это разных князьков и царьков немерено, а патриарх действительно один. Но плюс этот единственный. А некоторые конкуренты Никеи очень сильны. Например, Эпирский деспотат. И тут все зависит от того, кто первым войдет в Константинополь. Кстати, тезка Никейского императора, который сейчас в Эпире, скоро коронуется как император Византии.

— Но есть еще патриарх.

— Как ты думаешь, что он сделает, если Феодор Эпирский первым возьмет Константинополь и пригласит туда патриарха в обмен на освящение законности его власти над этим городом?

Священник смущенно засопел.

— Может и отказаться, — неуверенно произнес он.

Послышалось насмешливое покашливание Вячеслава.

— Да, может, — твердо повторил отец Николай.

— Говорят, куры тоже летать могут, — невинно заметил воевода. — Тильки тихэнько и низэнько-низэнько.

— Скорее всего, он согласится, отче, и ты сам это прекрасно понимаешь, — заметил князь. — Так что ты намекни императору, что твоему князю все равно, кому предлагать корону, хотя у Иоанна морда лица, честно говоря, симпатичнее будет.

— Но ты так говоришь, будто на все сто уверен, что мы непременно возьмем Царьград.

Вячеслав от такого сомнения в его способностях даже крякнул возмущенно.

— Вот, отче, даже вино из-за тебя разлил. Как ты меня унизил, как унизил, — запричитал он. — А я-то тебя лучшим другом всегда считал.

— Я в Славе и его людях уверен даже не на сто, а на сто один процент, — твердо отверг все сомнения отца Николая Константин.

— Я бы прослезился, но носовой платок позабыл, — притворно всхлипнул воевода.

Однако было заметно, что он и в самом деле польщен, причем настолько, что едва-едва сдерживает довольную ухмылку.

— Разумеется, возьмет он его не сразу, а после соответствующей подготовки, — пояснил Константин.

— Само собой. Все-таки городишко чуток побольше, чем Переяславль-Рязанский, будет. Для этого с тобой, отче, и поедут в свите двое моих хлопцев, которых я худо-бедно, но научил и чертить и рисовать. Пока ты будешь наслаждаться красотами Константинополя, они полюбуются его укреплениями и прочим.

— Шпионы, — с осуждением и легкой долей отвращения произнес отец Николай.

— Разведчики, — поправил Вячеслав. — Они же наши, поэтому храбрые и отважные русские разведчики. А вот, к примеру, если мы с князем каких-нибудь монгольских соглядатаев на Руси вычислим, то повесим их именно как грязных и мерзких американ… ой, то есть монгольских, шпионов.

— Все равно не очень приятно.

— Да они сами по себе бродить станут, — успокоил священника воевода. — Неужели ты думаешь, что мы твою священную посольскую миссию под риск провала поставим? Даже если парни попадутся, все равно молчать будут. Во всяком случае, до вашего отплытия. Несколько часов они смогут продержаться.

— Но это же огромный город с десятками тысяч воинов. Ну ладно, воевода, — отец Николай небрежно махнул рукой в сторону Вячеслава. — Он о его размерах ни малейшего представления не имеет, но ты-то, княже, понимаешь, сколько людей поляжет при его штурме?!

— Он намного больше Грозного будет? — как-то недобро прищурился воевода, и в глазах его зажглись злые огоньки.

— Не в том дело.

— А у них что, есть лимонки, Калашниковы, фугасы и прочее? — не унимался воевода, а огоньки продолжали постепенно разгораться.

— Я не хотел тебя обидеть, Вячеслав Михалыч, — примирительно обратился к нему отец Николай. — Мне просто людей жалко, которых ты потеряешь. Наши же, русичи.

— Потери, конечно, будут, — уже более спокойным тоном заметил воевода. — Но намного меньше, чем ты думаешь, отче.

— Да пусть даже только тысяча одна, и то скверно.

— Эка ты куда загнул, — крякнул Вячеслав. — Сотня, от силы две — не больше. Это потолок, да и то лишь в случае, если в дело вмешаются какие-нибудь роковые случайности. На самом деле я рассчитываю на несколько десятков. И я не самоуверен, — заверил он, заметив скептическое выражение на лице священника. — За свои слова головой отвечаю.

Священник некоторое время молчал, но потом нерешительно заметил:

— А ведь можно и вовсе без смертей обойтись. Живет же сейчас Русь без патриарха, и ничего.