Знак небес

Описываемые события второй по счету битвы под Коломной, пожалуй, наиболее загадочны. Остается только предположить, что некое небесное явление, чрезвычайно похожее своей формой на крест, действительно возникло в ту ночь на небе и светилось за спинами рязанцев, вселяя непреодолимый ужас и панику в стане их врагов. А вот в поисках ответа на вопрос, что за огонь практически одновременно обуял шатры владимирских князей и бояр, остается строить догадки.

Одно из выдвинутых предположений заключается в том, что это был так называемый «греческий огонь». Попал же он к Константину благодаря отцу Николаю, выезжавшему для получения епископского сана в Никею. Тогда легко объясняется, что именно за его приобретение рязанский князь впоследствии так уважительно относился к своему епископу.

Утверждают, что человек, позднее канонизированный церковью, не мог его привезти, ибо всегда болел душой за мир. Но, во-первых, он мог взять с Константина слово никогда не употреблять его для нападения, а во-вторых, вполне возможно, что отец Николай как раз ничего о нем не знал. Добывали же рецепт приготовления этого страшного оружия его попутчики, посланные князем в составе свиты будущего епископа. Другое дело — как им сумели облить, да еще одновременно, все шатры владимирцев и суздальцев? Может, со стен Коломны? Трудно сказать наверняка.

Что же касается других попыток объяснить случившееся, вроде использования тех же гранат, как утверждают молодые ученые Ю. А. Потапов и В. Н. Мездрик, то достоверно установлено, что впервые они были применены значительно позднее, и не имеет смысла опровергать их мнение — это сделали задолго до меня.

Албул О. А. Наиболее полная история российской государственности, т. 2, стр. 160–161. Рязань, 1830 г.

Глава 4 Что бог ни делает…

Сейчас, когда сам бог, быть может, беден властью,
Кто предречет,
Направит колесо к невзгоде или к счастью
Свой оборот.

Виктор Гюго

— Эй, паря, ты че, помереть собрался? — услышал Ингварь за своей спиной. — Ведь ясно же сказывали — бросай мечи!

Но юноша и не подумал обернуться на голос, продолжая лихорадочно кромсать грубое шатровое полотно.

— Умом рехнулся, — предположил голос помоложе. — Ты глянь-ка на него, дядя Тереха, молодой вовсе, вот и спужался.

— Немудрено, — вздохнул человек постарше.

Княжич тем временем все резал полотно на куски. Наконец, решив, что будет достаточно, он отбросил меч в сторону, опустился на колени и стал осторожно снимать с неподвижного Ярослава кольчугу.

— Ах вон оно что, — удовлетворенно протянул голос постарше и тотчас смягчился: — Это совсем иное. Подсобить болезному — дело святое. Ну-ка, Тяпа, подмогни малому, а то он в одиночку не управится.

— Дядя Тереха, я же крови боюся, — заныл голос помоложе и после паузы добавил: — Опять вспомни, как нас всех вечор упреждали: ежели кто живой под шатром остался — немедля к князю бежать. Вот давай я и сбегаю. Я ж прыткой.

— Прыткой он, — прогудел недовольно дядя Тереха. — Ну делать нечего, беги отсель, а я сам подсоблю. Двигайся, орел, — брякнулся рядом с Ингварем на колени коренастый мужик, заросший по самые глаза бородой, и принялся помогать княжичу освобождать раненого от стальной брони.