Знак небес

— Ну да, ну да. Раз женка, стало быть, должна любить, — мрачно повторил он вслед за юношей. — Как это я сам не догадался, — с какой-то детской растерянностью произнес он и замолчал, продолжая глядеть на неподвижно лежащего Ярослава. Через минуту, словно очнувшись, он вновь повернулся к воеводе и удивленно осведомился: — Ты еще здесь? Я уже все сказал.

Вячеслав неодобрительно крякнул, явно несогласный с таким решением вопроса, и многозначительно предупредил:

— Он ведь по закону подлости обязательно выживет, княже. Оно тебе надо?

— Слыхал, что Ингварь сказал?! — зло выкрикнул князь. — Женка его ждет. Да еще и любит притом.

— Тоже мне аргумент нашелся. Нас всех женки ждут и любят.

— Ты пока ею не обзавелся, — огрызнулся Константин. — А меня уже не ждет.

— Между прочим, благодаря ему, — хмуро кивнул Вячеслав на тяжелораненого, но послушался, направившись куда-то к крепостным стенам Коломны.

Едва воевода отошел, как Константин пытливо посмотрел на Ингваря и спросил:

— Ты же там все время жил. Это так? Гремислав на самом деле с княжьего ведома Рязань спалил?

Ингварь мог бы слукавить — дескать, знать не знаю, ведать не ведаю, но врать он сызмальства не привык, а правду говорить тоже не хотелось. Уж больно она была противная — гнусная и скользкая, как протухшая рыба. И пахло от нее так же, если не хуже. Он опустил голову, не зная, что сказать, а главное — как.

Нет, у него самого совесть была вовсе чиста: о том, что столица Рязанского княжества сгорела, юноша узнал от Ярослава, который не вдавался в подробности — сообщил лишь суть, пояснив, что сожгли ее озлобленные на князя Константина тати, вот и все. Да и Гремислава он видел в Переяславле-Залесском лишь дважды, да и то мельком, не придав появлению нового дружинника особого значения.

Правда, лицо его показалось Ингварю знакомым, но где он встречал его ранее, припомнил совсем недавно, уже в походе, когда столкнулся с ним лицом к лицу — юноша направлялся к шатру Ярослава, а в это время полог откинулся и оттуда вышел Гремислав. Тогда-то и вспыхнуло в памяти: Переяславль Рязанский, последняя зима перед гибелью отца, гостивший у них Константин Владимирович и угрюмый дружинник, стоящий за спиной князя. Заикнулся было о своем открытии Кофе, мол, видно, не сладкая жизнь у рязанских воев, коли они уходят от Константина, но воевода на эту тему говорить не пожелал, отделавшись парой односложных реплик. Ингварь удивился, насторожился, принялся выспрашивать. Слово за слово, и Кофа поделился с Ингварем своими догадками. Мол, хоть Гремислав ныне и обласкан князем Ярославом, но заплатил за эту ласку столь дорого и замарал свою честь столь сильно, что Вадим Данилыч с ним общаться не желает, да и молодому князю не советует.

— Я спрашиваю… — начал было Константин, но, не договорив, махнул рукой. — Ладно, не отвечай. И так все ясно. Лучше скажи, ты сам-то сейчас куда?

— Куда повелишь, княже, — чуть удивился Ингварь.

Мысленно он был уже давно готов ко всему — от встречи с катом до какого-нибудь особо потаенного поруба.

— Чай, не маленький, — усмехнулся Константин. — Сам должен себе дорогу выбирать. Твой лоб — твои и шишки.

— Выбирают вольные, — резонно возразил Ингварь, — а я ныне… — И он передернул плечами.

— И что ты ныне? — осведомился рязанский князь.

Ингварь обескураженно захлопал глазами. Не иначе как издевается над ним Константин. Хотел было обидеться, сказать что-то резкое, но неожиданно для себя обнаружил, что по-прежнему опирается на свой меч. Странно. Он же вроде бы… Ингварь недоуменно поглядел на него, и лишь теперь юношу осенило.

— Это, стало быть, я свободен? — неуверенно переспросил он.

— Стало быть, свободен, — подтвердил Константин.

— После всего, что я…

— После всего, что ты… Лишь бы ты понял, что…

Оба недоговаривали до конца, но тем не менее прекрасно понимали друг друга.

— Да я еще раньше… — досадливо махнул рукой Ингварь. — Мне уж и Ростислава не раз о том толковала.

— Значит, плохо толковала, потому что, если бы… — Рязанский князь осекся и, настороженно прищурив глаза, переспросил: — Кто? Ростислава?

— Ну да, княгиня его, — кивнул Ингварь на Ярослава.

— И что же она тебе толковала? — не произнес — выдохнул Константин.

— Да все. Сказывала, что негоже так-то в свое княжество возвращаться. Нехорошо.

— А-а-а, — чуточку разочарованно протянул Константин, немного помолчал, но все-таки уточнил: — И все?

— Нет, не все, — вздохнул Ингварь. — Но это главное.

— Знаешь, а она, пожалуй, права, — заявил рязанский князь.

— Я и сам бы додумался, да с подсказками быстрее получилось, — по-мальчишески виновато шмыгнул носом Ингварь. — Дураком был, стрый. Ты уж прости меня. Обида взыграла, что ты все в одни руки прибрал, вот я и… — Он, не договорив, медленно опустился на одно колено, виновато склонил голову и повторил: — Прости, Константин Володимерович.