Знак небес

— Это тоже тебе решать. Если бы не ты, то строительство я еще долго не начал бы. Но я так думаю, — Константин лукаво улыбнулся, — что честнее всего будет его посвятить твоему небесному покровителю, то есть Николаю-угоднику, который и на Руси весьма популярен. Как тебе?

— Святой сей и впрямь почитаем, — задумчиво отозвался отец Николай. — Однако если уж величие помыслов своих выказывать… Ты как о святой Софии мыслишь?

— Так есть же такие храмы, — искренне удивился Константин. — Ты не забыл, что уже в наше время их аж три штуки на Руси имеется: один в Киеве, другой — в Новгороде, а третий в Полоцке. У нас не первый, а четвертый по счету выйдет.

— Это все так, — кивнул священник. — И правда четвертый. А ты его так выстрой, чтоб народ глянул, ахнул и сказал: «По времени он четвертый, но по красоте и величию — первее первых будет».

— Эва куда ты замахнулся, — крякнул Константин и весело засмеялся, шутливо грозя собеседнику пальцем. — Думаешь, не вижу, куда ты гнешь, отче? Если я святой Софии храм посвящу, то мне уж волей-неволей, а сэкономить никак не удастся. Придется во всю ширь размахиваться, чтоб и размеры были — о-го-го, и все остальное им под стать. А уж коль держать в памяти ту Софию, которая в Константинополе, то…

— Да уж, — согласился отец Николай. — Тогда ни сотней гривен, ни тысячей не откупишься. Да и одним десятком тысяч, пожалуй, тоже. Оно и хорошо. Тогда он у тебя на часовенку убогую, кою ты хотел по первости поставить, точно походить не станет. Стало быть, можешь мне спасибо сказать.

— А спасибо за что? — удивился Константин.

— От позора уберег, — пояснил священник. — Часовенки-то ныне на Руси бояре строят да купцы побогаче. А я указал, какое строительство князю к лицу — храм величавый. Это если простой правитель и без помыслов величественных. Такому же, как ты, надлежит неслыханную красоту воздвигать, иначе и затеваться смысла нет.

— Ну и хитер ты, отче, — восхитился Константин.

— Прост я, — возразил священник. — Сам видишь, за пазухой ничего не таю. И не столь я тебя убедил, сколь ты сам уразумел мою правоту.

— А факты подобрать с доводами, слова нужные отыскать? Это же уметь надо, — не согласился князь.

— И тут вся хитрость лишь в том, что слова эти от сердца должны идти. Ежели изрекающий сам в них верит, то и слушающий рано или поздно ими проникнется, — спокойно пояснил отец Николай. — Опять же и того не забывай, что у меня за плечами опыт проповедей. Если их все сосчитать — непременно за тысячу перевалит, а то и не за одну. А что такое проповедь? Речь, предназначенная для того, чтобы убедить слушателей в истинности чего-либо, да не одного человека, а десятки, если не сотни. Труд не из легких, ты уж поверь. Ныне же гораздо проще — и убеждать всего одного понадобилось, и сам он умом не обделен. — И священник вопрошающе уставился на князя.

— Знаю, чего ждешь, — хмыкнул Константин. — Слово тебе даю: скупиться не стану. Вплоть до того, что, если казна пустая будет, в долги к купчишкам влезу, но отгрохаю все в лучшем виде и именно так, как ты скажешь. Жалко, конечно, гривенок, что уж тут говорить, да и к церкви я равнодушен. По-моему, человеку для общения с богом посредники не нужны. Но тут дело скорее не церковное, а политическое, значит, и впрямь глупо над серебром трястись. Ну, доволен? — спросил он с улыбкой.

— Вполне, — сдержанно склонил голову отец Николай, стараясь не выказывать откровенной радости, что сумел он наконец-то дожать, додавить неуступчивого упрямца. — Разве что про посредников ты не совсем верно сказал. Когда человек умен или вовсе мудр — одно. Тут, может, наша помощь ему и не нужна. Да ведь мы же и не навязываемся. А крестьянину простому, ремесленнику, купцу, да и многим князьям сподручнее все-таки в церкви молитву вознести.

— Насчет того, что не навязываемся, — вопрос спорный, — начал было Константин, но передумал. — Ладно. Это дискуссия долгая, а у меня самого к тебе дельце имеется. Долг-то платежом красен, отец Николай. Я тебе слово свое дал, что храм начну строить и мелочиться не стану, теперь пришла пора и меня выслушать. Знаешь ли ты, что не только на поставление в сан в путь-дорожку собрался, но одновременно еще и посольство мое возглавишь?

— То есть как? — опешил священник и энергично запротестовал: — Э нет. Так мы не договаривались. Или ты киевского митрополита имеешь в виду?

— Да нет, бери выше. Ты, отче, мой чрезвычайный и полномочный посол к патриарху Константинопольскому, а также к императору Феодору Ласкарису. К нему даже в первую очередь. Пусть он сам своего патриарха убалтывает, так-то оно понадежнее будет.

— Да ты в своем уме, Костя?!

— Не помешал? — осторожно спросил появившийся в дверях Вячеслав.

— Заходи, Слава. Ты как раз вовремя. А то тут отец Николай вздумал отказываться от посольства.