Знак предсказателя

– Позвольте выразить нашу огромную радость, что вы в своем доме, а не в СИЗО, – с воодушевлением начал Вадим.

– С какой стати? Я не делала ничего противозаконного.

– Не сомневаюсь. Если не считать того, что тырили деньги с карты племянника.

– Катитесь отсюда! – рявкнула она и даже пригрозила полицией, но звонить не стала, зато перебралась в кухню, где устроилась на табурете возле окна.

Мы отправились за ней.

– В поселке болтают, я Гошу убила, – вздохнула она. – В спину шипят. Хоть бы башкой подумали, кто б меня тогда выпустил.

– Думать – процесс затяжной и нудный. Куда проще решить, не думая.

– Тебе все смешочки, а мне здесь жить, – обиделась Светлана.

И потихоньку разговорилась. Однако ее рассказ мало что добавил к известным нам фактам.

Отсутствие племянника ее поначалу не насторожило, однако заставило проявить любопытство. Тщательно осмотрев его комнату, она нашла сумку с документами, в паспорте лежала банковская карта, а в столе, в записной книжке, обнаружился код.

– Я хотела просто денег снять на продукты, – оправдывалась Светлана. – Ведь Гоша мог в любую минуту вернуться… потом еще сняла. И еще. Видно бес попутал. Но как только я документы нашла, я сразу в полицию обратилась.

– А документы зачем спрятали?

– Из-за карточки этой. Говорю, бес попутал. Какая разница, искать с документами или без документов. Главное, чтоб искали. Заявила я как положено. А они мне вчера сказали, с вашим участием в этом деле надо разобраться. Вроде как я Гошу помогла убить, что ли? Как это понимать? У меня и в мыслях не было…

Монотонное повторение одних и тех же фраз быстро утомило Вадима. Да и меня тоже. И Светлану мы покинули с чувством, что потеряли время впустую.

На присутствие следователей в поселке ничто не указывало. Возле дома Ситникова их точно не было. Оградительные ленты шуршали на ветру, примятая крапива вокруг дома свидетельствовала о недавнем нашествии граждан.

Взглянув на все это из окна машины, мы решили навестить Ключникова. Скорее из вежливости, а не в надежде на новости. Но дома его не застали. Зато смогли немного поболтать с охранником. Он и сообщил, что хозяин улетел к дочери в Испанию, хозяйка тоже пакует чемоданы и, похоже, навсегда.

– Хотите с ней увидеться?

Вадим решил, что обойдемся, и я с ним согласилась.

Покидая поселок, мы обратили внимание на парнишку, который шел по обочине дороги со стороны реки. Судя по всему, с рыбалки, вряд ли удачной, ничего, кроме удочки в руках, у него не было. Парня я узнала сразу, это его мы видели возле могилы Иры Краско.

– Останови, – попросила я Вадима.

Парень равнодушно взглянул на нас и пошел дальше, а я припустилась за ним.

– Подожди!

Он замер и теперь хмуро меня разглядывал.

– Ты с Ирой дружил, да? С Ирой Краско?

– А вам-то что?

Вадим хотел выйти из машины, но я сделала ему знак оставаться на месте.

– Я видела тебя на кладбище. Вот и захотела поговорить.

– О чем?

– Об Ире. Какой она была?

– Занозой, – отводя взгляд, вдруг сказал он.

– Занозой?

– Ага. Последнее слово всегда за ней, и все такое… А еще глазастая. Все заметит и все обсмеет.

– Доставалось от нее?

– По полной.

Я кивнула на поваленное дерево неподалеку, мы подошли к нему и сели.

– Мы тут в гостях были… – начала объяснять я, он кивнул.

– Вас Ключников нанял. Из-за Насти, точнее, из-за Изольды, ей же камнем по башке кто-то зазвездил.

– Тебя как зовут?

– Данилой. Мы с Ирой не дружили, – глядя куда-то вдаль, сказал он. – Даже наоборот, однажды подрались. Я ей нос разбил, ее предки скандалить приходили.

– Не обидишься, если я спрошу? Ты ее любил?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Она утонула, и… как-то пусто стало. Наверное, любил. Я ее в то утро видел. Не знал, что в последний раз. Ну и знал бы… что с того? Ничего бы не изменилось. Или изменилось?

– Трудно сказать.

– Ага.

– Она была с подругами?

– Нет. Одна, то есть с отцом Изольды. Недалеко от клуба, возле детской площадки.

– Они разговаривали?

– Ругались. Изольдин батя тряс ее и вопил: «Не смей никому говорить!»

– Что говорить? – нахмурилась я.

– Почем я знаю… но он здорово злился, багровый весь, а она испугалась. Я за кустами был и хотел выйти, но он ее толкнул и пошел к дороге. А она к дому побежала.

– Довольно странно, да? Чего она не должна была говорить и кому?

– Я полицейским все рассказал, – повернулся ко мне Данила. – Они по поселку ходили, вопросы всякие задавали. Кто с Гошей дружил, и все такое… Я и рассказал про Иру, про то, что утонула, про то, как отец Изольды на нее орал. Мать теперь ругается: зря, говорит, неприятности себе и Стрешневу. Если он ничего плохого не делал, с какой стати ему ментов бояться? Ира, она… была уже… взрослой… – Он вдруг покраснел, а я поняла, что ему не дает покоя.

– У нее был мужчина?

– Она сама хвалилась, я слышал, как она с девками разговаривала.

– И называла имя?

– Не… но и так все знали. Она же с этим придурочным Гошей.

– Почему придурочным?

– Потому. То волосы в синий цвет выкрасит, то наголо побреется. Ире он нравился. Но возле клуба я подумал… вдруг этот мужик – Стрешнев… В полиции, по-моему, так же подумали. Может, мать права? И зря я…