Знак с той стороны

– Она очень переменилась, как заболела. Девку эту в дом взяла… Ох и дрянная девка! Алевтина! Кличку себе придумала – Тина. Ада Романовна совсем размякла, как Николай Андреевич ушел. После Севы еще худо-бедно держалась, а как он умер, тут она и поплыла. И болезнь началась. Рак. Взяла она эту Тину в дом, хоть я говорила, хлебнете вы с ней, Ада Романовна, не торопитесь, подумайте. Какое! Сама все знала, советов добрых людей не слушала. Ей и адвокат тоже говорил: не надо. Несколько месяцев тут у нас ошивалась, пока наконец Ада Романовна не выдержала. Они перед ее смертью сильно поругались, и она ей сказала: вон, говорит, из моего дома! Чтоб ноги, говорит, твоей здесь не было! А эта паршивка ей: а вы дайте денег на модельный бизнес – и расстанемся по-хорошему. Я как услышала, так прямо и похолодела вся. А Ада Романовна говорит, я подумаю. Согласилась дать этой шалаве деньги! А та, неблагодарная, даже на похороны не пришла! Съехала ночью, и деньги пропали.

– Какие деньги? – спросил Шибаев.

– Какие… Такие! Которые Ада Романовна в секретере держала, тысячи две или три долларов. На всякий случай, на хозяйство. Так нету их, пропали. Я Светку, подружку ее, утром послала – иди, говорю, скажи, через полчаса автобус – на кладбище ехать, а ее и след простыл. Сбежала! Еще с вечера. Собрала вещички и была такова. С деньгами! Может, и еще чего прихватила, золотые часы вот тоже исчезли, три кольца и сережки. А я предупреждала, что такая шалава не доведет до добра! Гоните ее, Ада Романовна, к черту, говорила я! Ну дак кто ж послушает, все ж все сами понимают, больно умные… Куда нам с нашими советами. И адвокат тоже вот говорил, что гнать надо, и вообще… – Вика осеклась, и Шибаев понял, что она подслушивала беседу хозяйки и мэтра Рыдаева. – Одна радость, деньги она не получила, и то слава богу. Хотя, с другой стороны, неизвестно, кому теперь достанутся. Андрей уже вовсю хозяйничает, слух прошел, расширяться хочет, кредит под залог большой берет. А как не пойдет дело, кто в ответе? А никто! Сам теперь хозяин, так в завещании, говорят, прописано. Ада Романовна очень осторожная была, долгов боялась, а этот гусь… Умник нашелся! Сопляк сопляком, а туда же. Рано ушла Ада Романовна, не ожидал никто.

– Вы в полицию заявили про деньги?

– А чего, мне больше всех надо? Сказала Андрею, пусть как хочет. Теперь с него спрос.

– Понятно. Кто такая Света?

– Горничная, недавно у нас. Я ей говорила, не путайся с этой, она девка ушлая, не тебе, простухе, чета. А ей там как медом помазали! Все по углам хоронились, шушукались, глупости всякие сочиняли. Не знаю, когда она ушла. Мы в девять дверь на ночь запираем.

– Какие глупости?

– Да мало ли… Про привидения, – Вика понизила голос. – Тут им и энергия не такая, и холодно, и район плохой, вроде как разлом под землей и оттуда тянет… Плохие испарения.

Шибаев кивнул, но уточнять не стал и попытался вернуть Вику в русло.

– Виктория Емельяновна, что вы знаете про первую семью Николая Андреевича?

– Ну что… Знаю, что и все. Его первую жену я в глаза не видела, это еще до меня было. Были сплетни, что сын родился… Да когда ж это было? Больше двадцати пяти лет, поди, уже и след остыл. Да и работников тех вроде никого не осталось. С ним мы никогда об этом не говорили, сами понимаете. И Ада Романовна никогда не вспоминала, а тут вдруг сына ей Колиного вынь да положь!

– Почему, не знаете? – осторожно спросил Шибаев.

– Откуда мне знать…

Вика поджала губы; пальцы ее стали разглаживать салфетку. На Шибаева она не смотрела. Он ждал, почувствовав нечто, витавшее в воздухе. Вика оглянулась на дверь и произнесла шепотом:

– Ей муж покойный являлся ночью! Потому.

– Что значит… Снился? – начал было Шибаев, но она перебила:

– А то и значит, что являлся! Не снился, а являлся. Она с ним разговаривала.

Видя, что он не верит, она рассказала:

– Я ночью несколько раз вставала, подходила к ее дверям, не надо ли чего, может, воды дать, и слышала. У меня аж волосы дыбом и мурашки по спине! Страх – не передать какой!

– Они разговаривали? – по-дурацки спросил Шибаев. – Но…

– Ну да, разговаривали! Что он отвечал, я не слышала, он тихо говорил, должно быть, а Ада Романовна винилась, прощение просила. Плакала, каялась. А потом и сын стал приходить.

Вика смотрела на него круглыми от ужаса глазами. Шибаев отхлебнул остывший кофе; кашлянул. У него мелькнула мысль, что женщина помешалась от горя, и допрос, скорее всего, пора заканчивать.

– И музыка! И музыка была! Сама слышала! – Она размашисто перекрестилась.

– Музыка?

– Музыка! Из музыкальной шкатулки. Николай Андреевич подарил на свадьбу, она рассказывала. Там жених и невеста вальс танцуют. Старая, звук хриплый, слабый такой, а потом и вовсе обрывается. На тумбочке у Ады Романовны всегда стояла.

– Может, Ада Романовна сама включала?

– Нет! Она никогда ее не включала. Ни-ког-да! – Вика помотала пальцем перед носом Шибаева. – Там звук сразу обрывался, заедало ее. Она там больше для памяти стояла, как сувенир от мужа.

– Как они жили? – спросил Шибаев.