Знак Саламандры

Я вздыхаю, потом тихонько шмыгаю носом. С Сашей там, к счастью, всё хорошо. С утра его перевели из реанимации в обычную палату и даже разрешили телефон, о чём он мне лично сообщил голосом хриплым, но вполне бодрым. На следующей неделе, если анализы будут в порядке, даже обещали выписать. Но мне сейчас демонстрировать бодрость не нужно.

– Мы только знаем, что его на скорой увезли, – осторожно говорит Валентина Владимировна. – А что случилось, почему…

Повисает выжидательная пауза.

– Аллергия, – отвечаю, не поднимая взгляда. – Сильный приступ. Хорошо, что приехали быстро, а то ведь могли и не успеть…

Ещё одна пауза, в которую всем заинтересованным предлагается представить самостоятельно, что бы было, если б медицинская помощь не подоспела вовремя. Отражение Алёны в стекле прикусывает губу, но вопрос, которого я жду, задаёт Юля:

– А на что аллергия?

– На магию, – отвечаю я. Делаю паузу и добавляю: – Приворотную.

Девочки ахают. Валентина Владимировна печально кивает – она, похоже, в курсе. Логично, должен же он был кого-то предупредить, пока тут работал, просто на всякий случай.

Разговор прерывается появлением посетителя с бумагами. Я стараюсь не скрипеть зубами – вечно ковыряться в лотке с входящими я тоже не могу, уважительных причин торчать в канцелярии полдня у меня нет…

– Ох, ёлки зелёные, – говорит Юля, отворачиваясь от окошка. – У нас в колледже девчонки баловались подобными штучками, одна даже замуж успела выскочить, пока зелье не выветрилось… Страшно подумать, что могла бы вместо свадьбы – да на похороны!

– В тюрьму, – мрачно поправляю я. – Причинение смерти по неосторожности, статья сто девятая, часть первая.

Уголовное право у нас преподавали очень хорошо, до сих пор половину статей помню. Алёна в отражении злобно на меня косится, я подхватываю свои документы и оглядываюсь в поисках дракона. Гошка уже прикончил Олесину печеньку, но со стола не уходит – крутит головой, принюхивается, недовольно фыркает.

Света бросает быстрый взгляд на Алёну, а потом смотрит на меня и неожиданно подмигивает.

– Глупости это всё, – громко говорит она. – Если парень нравится, есть масса способов привлечь внимание и без магии.

– Ага, – говорю. – Например, дать лопатой по голове – и в ЗАГС связанным.

Девчонки смеются, Валентина Владимировна улыбается. Я тоже улыбаюсь и тихонько выдыхаю – наверное, я всё-таки зря боялась, что после раскрытия всех моих тайн придётся увольняться. Тему эту пока никто не поднимает, но вот чуть позже, пожалуй, можно будет и объяснить спокойно…

И тут не выдерживает Алёна.

– По мне, – говорит она, старательно глядя в свой монитор, – лучше уж решиться на приворот, чем стать старой девой с десятком… драконов. За свою любовь надо бороться – всеми способами!

Она с вызовом оглядывает коллег. Те смущённо медлят, вспоминая, видимо, все прочитанные любовные романы, где воспевалась эта идея.

– Это не любовь, – говорю уверенно. – Это эгоизм маленькой девочки, которая хочет новую куколку. Знаешь, такая: «Ма-а-ам, купи-и-и!» – и получасовая истерика на весь магазин.

Она наконец смотрит прямо на меня.

– Если я в детстве хотела куколку, – говорит снисходительно, – моя мама покупала мне всё и сразу. Это тебе, бедняжке, рассказывали, как нехорошо говорить «хочу», когда у родителей мало денежек. Грустно жить в нищете, правда?

– Ну так попросила бы у мамы и мужика тоже, – предлагаю зло. – Есть же такие, которые с любой готовы за деньги. В твоём случае, правда, деньги нужны очень большие, приворотное зелье наверняка дешевле. Грустно жить, когда ты сама нахрен никому не нужна, правда?

Алёна делает вдох – и вдруг мило улыбается.

– Не докажешь, – говорит она. – Ты просто меня терпеть не можешь, вот и выдумываешь всякое, чтоб настроить всех против меня. Я-то думала, что люди с возрастом умнеют, а ты как в школе дулась и обижалась, чуть слово тебе скажи, так и продолжаешь. Сама, небось, и подлила ему это зелье, ты ж с ним в кабинете сидишь, я его и не вижу почти.

Смотрит она прямо на меня, и от её улыбочки мне хочется кричать, пальцы холодеют, в затылке скапливается жаркое и колючее от осознания, что я всё-таки дура. Надо было не в лобовую атаку идти, а тихонько переговорить с девочками, может, удалось бы обыскать её вещи… Хотя тоже наверняка бесполезно, не стала бы она приносить зелье на работу после вчерашнего.

Гошка вдруг коротко рявкает. Я оборачиваюсь – а он смотрит на потолок, потом вдруг резко переводит взгляд на шкаф, на стену, потом соскакивает на пол и крутит головой, принюхиваясь, смотрит на Алёну, в два прыжка добирается до стола, заставив её отшатнуться, а потом…

Алёнина сумка падает с тумбочки. Из неё с мягким звоном выкатывается флакончик. Он замирает у моих ног, я машинально его подбираю, этикетка блестит, словно рыбья чешуя, прочитать почему-то никак не удаётся, и я смотрю на Алёну, и она на меня смотрит, и в глазах её страх, и злость, и вызов.

– Это не моё! Это ты мне подбросила… Дракон твой!