Знак Вопроса 2005 № 01

Приведенные отрывки из «Хождения за три моря», разумеется, не отражают всей гаммы интересов русского путешественника в Индии. Она гораздо шире и разнообразнее. В его записках есть много и других любопытных, ценных наблюдений, впечатлений, сведений. Все вместе они дают достаточно полное, содержательное, достоверное, объективное и непредвзятое представление о государстве Бахаманидов, о регионе Декана да и о ряде других мест Индии, других азиатских стран, их районов и городов тога времени. Без преувеличения можно сказать, что «Хождение за три моря» является своеобразной энциклопедией и ценнейшим литературным первоисточником по истории Индии XV века. А сам Афанасий Никитин предстает в своих записках как очень наблюдательный, вдумчивый, неравнодушный, смелый и самоотверженный человек, широко образованный, пытливый и глубокий исследователь, патриот, пекущийся об интересах Руси и никогда о ней не забывавший, и, наконец, как талантливый писатель, сумевший на считанном числе страниц текста сжато и ярко отобразить все увиденное и пережитое. Это подлинный национальный герой России!

Наш землепроходец пробыл в Индии около трех лет. В начале 1472 года («до великого дня (Пасхи. — А. Г.) за три месяца») из Дабхоля — крупного порта султаната Бахаманидов на паруснике-таве он отправился в обратный путь. Это путешествие тоже выдалось не легким. — Судно, вместо того чтобы приплыть в Ормуз, через месяц неожиданно оказалось у берегов нынешнего Сомали — у юго-восточной оконечности Африканского рога, где «горы Эфиопские». В «Хождении за три моря» не упоминается причина этого происшествия. Возможно, такое могло произойти из-за бури на море или из-за того, что судно почему-то сбилось с курса. Но так или иначе, происшествие было не из приятных, потому что у этих мест была дурная слава из-за частых ограблений и даже убийств здесь путешественников. Правда, на сей раз все обошлось благополучно, хотя во избежание грабежа пассажирам судна и пришлось отдать местным жителям много риса, хлеба, перца. Так Афанасий Никитин стал еще и русским первооткрывателем восточной экваториальной Африки.

Пробыв на Африканском роге пять дней, наш странник поплыл через Маскат в Ормуз, а оттуда направился на север Ирана, чтобы, по-видимому, пойти на Русь примерно своим прежнем путем. Однако из-за войны в тех краях он, добравшись до Тебриза, повернул в Турцию и через Эрзинджан пришел в Трабзон — портовый город на берегу Черного моря. Здесь он оказался уже в середине октября. Главным образом из-за штормовой погоды Афанасий Никитин пересек свое третье море и оказался в Крыму — в древней Кафе (Феодосии) только во второй половине ноября 1472 года. Отсюда через Перекопский перешеек он пошел к Днепру и наконец-то направился на Русь — на север, вверх по течению реки. И, судя по Софийской летописи, немного не дойдя до Смоленска, умер… Наверное, сказались многолетнее нервное напряжение и переутомление от длительного путешествия по чужим странам, возможные тропические болезни или элементарная простуда — ведь был уже конец года, и на Руси наступила зима.

К счастью, записки тверского купца не пропали. Вероятно, перед смертью он отдал их своим возможным спутникам или русским купцам, священникам или монахам. В 1475 году «Хождение за три моря» было передано в московский посольский приказ и попало к влиятельному дьяку Василию Мамыреву. Возможно, записки Афанасия Никитина в Москве ждали. Во всяком случае к ним отнеслись с исключительным вниманием и ввели их в состав летописных сводов в качестве важнейшего государственного документа, что само по себе очень показательно.

К сожалению, неизвестно, читали ли эти бесценные записки русские купцы, путешественники, ученые, дипломаты в XVI, XVII и XVIII веках, или они так и лежали втуне, пребывали в забвении до тех пор, пока русский писатель и историк Николай Михайлович Карамзин в начале XIX столетия, собирая материал для своей «Истории государства Российского», в библиотеке Троице-Сергиева монастыря под Москвой не нашел неведомый ему рукописный сборник. Он оказался древним сводом различных исторических сведений о событиях, происшедших на Руси начиная с ХII века, — летописью. В составе этой летописи и находились записки Афанасия Никитина — произведение, которое до сих пор остается единственным в своем роде.

Большой знаток русских исторических источников, Н. М. Карамзин сразу обратил внимание на эти записки. Как по стилю изложения, так и по необычному содержанию они резко отличались от языка официальных московских книжников, составлявших летопись. Живым, выразительным языком тверской купец рассказывал о своем путешествии в сказочную для его современников Индию. Не будучи хорошо знаком с историей средневекового Индостана (что, впрочем, по состоянию науки того времени было и невозможно), Н. М. Карамзин тем не менее по достоинству оценил историческое значение этого поразительного произведения, принадлежащего к числу лучших творений старорусской литературы.