Знак Вопроса 2005 № 02

«Открыли каждому дверцы, поставили и закрыли. Спина прижималась к стене, а грудь — к двери. Ни повернуться, ни присесть было невозможно. Так мы стояли 6 суток, двери ни разу не открылись. Избитое тело ныло от боли. Холод, голод. Первые сутки мы еще перекликались, а затем только изредка доносились слабые голоса… Когда лязгнули запоры и открылись двери, мы из ящиков вывалились на пол… На носилках нас перенесли в кантину (лагерную столовую), дали жиденькой баланды. Две недели мы не ходили на работу. Мой товарищ из Киева Дмитрий Слиян и другие отдавали нам свои пайки хлеба, помогали, чем могли…»

ПОСЛЕДНИЙ ПОБЕГ.

РУССКИЕ ЛАГЕРЯ В МЮНХЕНЕ. НЕЖНАЯ ЛЮБОВЬ ФАШИСТОВ К ЖИВОТНЫМ. ДЕЛОВАЯ ЛЮБОВЬ АМЕРИКАНЦЕВ К РУССКИМ.

ВАГОНЫ ПОЮТ

До капитуляции Германии оставался месяц, а эсэсовец, у которого зэки-грузчики попросили сигарету, им ответил: «Нет для русских собак сигарет. Все равно вы скоро пойдете на удобрение нашей земли».

Заключенные не ожидали ничего хорошего от врага. В последней агонии они могли уничтожить всех узников. Выход был один — бежать.

Один из их конвоиров как-то рассказал, что его родные места заняли американцы. «Мы посоветовали ему бежать домой, пока не поздно, переодевшись в гражданскую одежду. Но он ответил, что нужно подождать еще с неделю».

Эта неделя оказалась роковой для несговорчивого немца. Напряжение нарастало с каждым днем, фронт был рядом. 16 апреля 1945 года, находясь в поле, заключенные предлагают конвоиру бежать вместе с ними. Однако тот направил на них автомат. Тогда, сделав вид, что покорились, они пошли в лагерь. Но по пути сумели обхитрить врага. «Я, подброшенный руками товарищей, свалился прямо на немца. Сбитый моим телом, конвоир упал. Его выстрелы просвистели мимо. Мы вырвали из его рук автомат и ударом приклада прикончили его…»

Уходить сразу же, днем, в полосатой одежде, среди полей было опасно. Засели в воронку от бомбы, обложили друг друга землей. Искавшие их немцы прошли близко, но их не обнаружили.

Зная, что в 7 километрах лес, ночью двинулись к нему. Дошли, день просидели в зарослях, а следующей ночью двинулись дальше. Вышли на поместье бауэра. Убили из автомата двух огромных сторожевых собак. Припугнули хозяина и остальных, взяли кое-что из одежды, продукты и снова в путь. Через несколько ночей вышли к большой реке — как потом оказалось, Дунаю. Добрались до парковой зоны Мюнхена. Прятались под деревом, сваленным бомбежкой.

Товарищи ушли разведать, что и как. Семен их не дождался, решил тоже идти. В парке находиться было опасно, тем более, что его, прячущегося, уже кто-то проходивший заметил (и дал деру). Чтобы попасть в город, надо было пройти охраняемый мост. Увидев идущую к мосту женщину с чемоданом и сумкой, Семен пошел с ней рядом, предложил помощь. Она испугалась, но согласилась. Прошли часового. За мостом женщина поблагодарила и дала деньги — марку.

Семен сел в первый попавшийся трамвай, и здесь ему повезло — он услышал среди пассажиров русскую речь. Это оказались соотечественники из гражданского, то есть неохраняемого, лагеря. Таких лагерей в Мюнхене было много. Их обитателей, в основном молодежь, принудительно вывезли в Германию и заставили работать на предприятиях. Некоторые здесь поженились и даже имели детей.

Семен несколько дней скрывался в бараках русского лагеря № 9.

Американцы сбрасывали с самолетов листовки — сообщали, когда будут бомбить, призывали уходить в укрытия. 29 апреля в Мюнхен вошли их танки. Наладилось питание: американцы давали продукты.

Но поведение союзников порой было странным. Когда заключенные лагерей стали мстить своим мучителям, убивать их, то американцы брали фашистских лакеев под защиту. И фашисты почувствовали себя свободней. Были случаи, когда по ночам они делали налеты на гражданские лагеря, вырезая по нескольку десятков человек. Американцы охрану не дали, а расклеили призыв: «Русские, объединяйтесь и сами себя охраняйте». Пришлось нашим ночью ставить своих часовых.