Знак Вопроса 2005 № 04

1. Главной является, конечно, субъективная диалектика, ставшая органом и места обитания демона Сократа. Философ разработал особую вопросно-ответную методику ведения рассуждений, назвав ее майевтикой — по аналогии с повивальным искусством своей матери. «А повивальное это искусство я и моя мать получили в удел от бога, она для женщин, я — для благородных». Он полагал, что подобно телесной беременности есть и душевная беременность мыслями, которые сами без помощи опытного врачевателя не могут появиться на свет. И вот это философское акушерство, которое с помощью искусно поставленных вопросов помогает якобы родиться мыслям, Сократ назвал диалектикой. Поэтому для него диалектиком является тот, кто «умеет ставить вопросы и давать ответы». Вот Сократ и пытался содействовать лицам, находящимся в «интересном» мысленном положении. С помощью своей методики Сократ мастерски втягивал людей в обсуждение проблем истины, справедливости, добродетели, красоты, блага и др. Но в результате обсуждений все оказывались в затруднениях: прежние знания разрушались, новые подлинные знания не достигались, новые сомнения обретались, а от скрытой издевательской иронии Сократа собеседники не спасались.

Но здесь возникает ряд малых вопросов. А те ли мысли он выпускал на свет или совсем не те? Каков критерий того, что родившаяся мысль здоровая и полноценная, а не больная? Но возникает один большой-большой вопрос. А не занимался наш диалектический акушер логическими абортами, убивая живые зародыши еще не родившихся мыслей? Ведь даже А. Ф. Лосеву и истории не известны ни одна мысль, ни один живой плод диалектического акушерства Сократа, но зато известно то, сколько он загубил мыслей, которые спокойно появились бы на свет без помощи этой акушерской диалектики!

Знакомясь с этой вопросно-ответной диалектикой в работе, нам впору или оцепенеть, или стать беснующимся корибантом, ибо колдовством, гипнозом нельзя дважды обмануть человека. Или же возмутиться и потребовать суда, как это сделали здравомыслящие греки. Обсуждая, например, проблему добродетели, Сократ в итоге приходит не просто к нулевому результату, а к отрицательным для разума последствиям. Добродетель — знание и она же не есть знание, ибо ей нельзя научиться; добродетель — истина, но и ложь может быть добродетелью, если используется во благо т. д. Вот как Сократ оправдывает свою философскую беспомощность, т. е. свою акушерскую диалектику. «Ведь не то, что я, путая других, сам ясно во всем разбираюсь, — я и сам путаюсь, и других запутываю. <…> И все-таки я хочу вместе с тобой поразмыслить и поискать, что она такое». Ну и акушер! Собирается принимать роды, он не знает ни того, есть ли плод или нет; не знает и как помочь роженице и вообще ничего в своем акушерстве не понимает, но предлагает поискать, где же ожидаемый плод может скрываться в организме? Господи! Упаси от такого акушера, который в поисках плода спокойно угробит его носителя! Хотя чего-то иного ожидать от такого мастера акушерской диалектики и не приходится.

Поразительно! Высшим плодом акушерской диалектики Сократа является всеобщая путаница, завлекающая в свои сети учителя и учеников. Но, может быть, какой-то позитив имеется хотя бы в том, что в жизни и познании нужно руководствоваться не знаниями, а принципом самого поиска знания. Но для этого нужно доказать, что ни наука, ни философия, ни религия, ни практика, ни мораль не способны научить нас мудрости и не могут избавить от глупости.

Как бы не так! Сократ не берется за такое доказательство, понимая, что чистое отрицание наличного знания и мудрости может привести только к невежеству и безумию. Отвергает он и поиск как принцип познания и жизни, заверяя, что как знающий, так и незнающий в равной мере не смогут и не станут искать. «Ни тот, кто знает, не станет искать; ведь он уже знает и ему нет нужды в поисках; ни тот, кто не знает; ведь он не знает, что именно надо искать».

Зачем же тогда затевать подобные рассуждения, заранее зная, что кроме всеобщей путаницы, искусственного запутывания ищущих и искомого, ничего иного и не может быть достигнуто? Кто же делает людей игрушкой неких чуждых сил, стоящих за пределами этих обсуждений?

Ведь очевидно, что если ищущие истину запутываются во лжи, то, значит, есть агент, субъект этой путаницы, заранее знающий, что этим искунам изначально полагается не истина, а ложь. Если в поисках истины все запутываются, значит, кто-то один обретает возможность выпутаться из лжи своего бытия, переложив ее на ищущих. Если все мы запутаемся в дебрях ничто, значит кто-то освобождается, выпутывается из сферы ничто и впутывается в дела бытия. А все демон-гепий Сократа; это его дело. С помощью диалектики проблема добра и зла принципиально неразрешима, ибо, если признать, что зло, ложь, невежество неотделимы от добра, истины, знания, тогда нужно признать, что и истинное знание добра невозможно без этих своих диалектических паразитов и нахлебников.