Знак ворона

Снаружи завыла сирена: Цитадель звала к оружию. Если армия уже так близко, значит Давандейн гнала наемников всю ночь. Я слушал жуткое механическое завывание и думал о том, что у нас еще день перед бойней. Наша экс-маршал полна гордыни, ярости и отчаяния, но она все-таки солдат. Она позволит войскам отдохнуть перед атакой, а перед штурмом будет перестрелка. Пушки Давандейн будут выламывать ворота, городские орудия постараются подавить осадные батареи. У кого получится раньше, еще вопрос, но, несомненно, в случае неудачи маршал пустит в ход княжеских боевых спиннеров. Западные ворота не выдержат долгой бомбардировки. Чертов колдун просчитал сценарий бойни с безукоризненной точностью.

День выдался неестественно солнечным, улицы сверкали, будто стеклянные. Вверх лучше и не смотреть – больно глазам. «Талантам» в Шпиле придется подождать, пока солнце опустится к горизонту. В принципе, плести лунный свет можно и днем, очки и станки помогают отделить нужное, но при такой яркости работа будет крайне медленной. Плести солнечный свет нельзя, им почти невозможно управлять. Большинство «талантов» обязаны ожогами именно солнечному свету. Луны фильтруют свет, дают один цвет каждая, и тогда с ним легко и безопасно совладать.

Ворон постучал в стекло через час после того, как умолкла сирена.

– Княжеская армия под городом, – доложил он. – Они встали лагерем на безопасном расстоянии, придвинули к стенам батареи и уже пристрелялись. Светлый орден отвечал, но они не смогли перетащить большие пушки с восточной стены, у них только кулеврины, а княжеским пушкам не хватает возвышения. Но их солдаты готовятся к штурму. Похоже, Давандейн бросит в атаку сразу всех.

– Саравор спровоцировал ее выстрелом с Великого шпиля, – пробормотал я. – Мол, если медлить и позволить ордену собрать фос, от княжеских останется пригоршня головешек. Эта дура так и не захотела понять, что пляшет под дудку колдуна. Ему бесполезны умирающие вдали от него. Ему нужно много, близко и вовремя. Подожди Давандейн хоть немного…

– Солнечная вспышка позволит ему накопить фос гораздо быстрее обычного, – заметил Дантри. – Он будет готов уже сегодняшней ночью. Я поработал с тем, что смог вспомнить из «Кодекса Тарана», проделал вычисления. Саравору понадобится вся емкость Шпиля, чтобы уничтожить Око. Колдун не выстрелит еще раз. А смертей ему нужны многие тысячи. Поэтому для него единственный выход – подтолкнуть маршала к резне.

– Не единственный, – заметил я. – Он может спустить на население легион своих марионеток.

Затем я отхлебнул вина, посмотрел на стену, снова отхлебнул, открыл коробку с сигарой, закурил. Посредственный табак, но мне теперь что угодно отдает дерьмом. Во рту – вкус Морока. Наверное, он со мной уже до конца. Я сидел, глядел, курил, пил. От сигары остался куцый окурок.

– …Так это и есть весь твой план? – насмешливо прокаркал ворон. – Напиться и жалеть себя?

– Лучшего у меня пока нет. Может, если выпью достаточно, и появится.

– Галхэрроу, да разрази тебя гром! – заверещала птица.

Ишь, затрепетал, встопорщился. Можно подумать, злится сам старикан Воронья лапа. Того и гляди, кинется.

– Если бы у меня был выбор, я бы сделал капитаном кого угодно, но только не тебя. Мать твою, да меня для того и прислали: найти тебе клятую духами замену. Найти хоть кого с нервами и кулаками, чтоб хотя бы не позорил звание капитана «Черных крыльев». Хозяин не ошибается, но если бы ошибался, клянусь духами, ты бы точно был его гребаной ошибкой.

Придушить пернатую скотину. И когда же ты заткнешься?

– Знаешь, отчего я согласился на предложение твоего хозяина? – осведомился я.

Ворон уставился на меня. Глаза-бусины – будто дыры в темноту.

– Потому что упился вусмерть, и мне было наплевать. Совсем наплевать. Я подрядился служить ему за две гребаные жизни, тех, о ком теперь ничегошеньки не знаю и знать не хочу. У меня тогда не осталось вообще ничего. Я отдал Безымянному все, что он мог соскрести со дна моей бочки. Я взялся за его работу не потому, что я благородный и бескорыстный. Я взялся потому, что я – конченый пьяница.

– О мать твою, да кончай уже упиваться горем, ты, бесхребетный слизняк! – заорал ворон. – Надо же, потерял бабу, потом еще одну, о лютое горе! Если ты продолжишь торчать здесь и пить, чертова куча мужчин потеряет своих женщин. Да вспомни уже, что тебе наказал Воронья лапа! Ты, мать твою, смотришь за Границей, пока он пытается спасти твой гребаный мир. Вставай, дерьмо!

С этими словами ворон совершенно по-птичьему трижды каркнул и вылетел в окно.