Знак вурдалака

«Господину надворному советнику Волкову.

Чиновнику юстиц-коллегии для особых поручений при Правительствующем Сенате Империи Российской.

Милостивый государь, Степан Андреевич.

Я сделал то, о чем ты меня просил. И могу ныне полный отчет представить.

Хочу сообщить о том, что та книга, „История рода Кантакузен“, написана была гораздо позже срока указного в ней. Первые части в сем томе есть самые старые. В них говориться о ранней истории Кантакузенов. Надписи в ней исполнены искусно опытным каллиграфом.

Но далее, когда за перо взялся тот, кто именует себя ворником Кантакузена, все напоминает не истинную, но поддельную историю рода Кантакузен.

Во-первых бумага.

Первый блок писан на бумаге из Гамбурга. Качества отменного и для письма она весьма удобна. По цене такая бумага была в те времена весьма дорога.

Ворник Кантакузенов использовал иную бумагу. Та бумага изготовлена во Франции. Она более новая, о чем говорят водяные знаки на страницах.

О самом тексте истории рода Кантакузен.

Там писано:

„Detur digniori.

Я ворник дома Кантакузен, Иоанн.

Для детей моих Власты и Миклоша.

Послание об истории рода, коему я и многие предки ваши служили“.

Таковая должность при дворе князей рода Кантакузен действительно существовала. Ворник суть хранитель врат или привратник.

Но ворника дома Кантакузен в то время звали Матиуш. А ворника именем Иоанн в доме Кантакузенов тогда не было. И никаких детей его не было. Все сие выдумка, рассчитанная на людей не знакомых с историей сего знатного рода.

Но читаем далее:

„Aequam memento rebus in arduis servare mentem.

Много лет потратил я на изучение науки тайной и хочу сие записать, ибо сведений про сие нет в книгах. И вижу я токмо домыслы, в коих ни слова правды нет. Хочу сообщить, что есть вурдалак, дети мои. Ибо придется вам столкнуться с сим злом. Которое порождено было одним из рода Кантакузен.

Вурдалак существо не простое. Сие не есть мертвец, восставший из гроба для мести живым. Сие не есть оборотень, что способен принять облик животного. Я никогда не видел, чтобы человек обращался в иное существо. Сие досужие домыслы.

Безграмотные крестьяне нашей родины говорят о восставших мертвецах. Они понимают сие так:

Некто, был при жизни мучим вурдалаком и после смерти ему суждено стать вурдалаком самому.

Они говорят, что некто, кто был укушен оборотнем, сам станет таким!“.

Сие не более чем пересказ деревенских сказок, Степан Андреевич. Да и переходы в книге весьма резкие. То старинный кинжал, то „фараонов состав“, то вурдалаки и ведьмаки. Словно не просветить желает ворник, а запутать дело еще больше.

А что до Aqua vitae — Воды жизни, то и сие не представляется мне значимым. Хотя про „фараонов состав“ мне слышать доводилось.

Сим делом интересовались при дворе турецкого султана Мурада. Известно стало реис-эфенди (министру иностранных дел), что есть в земле Египетской старинный кинжал. Некогда принадлежал он великому владыке, который правил больше ста лет и был сей владыка на троне дольше всех монархов на земле. И говорили, что жизнь ему давал сей кинжал и тот состав, что внутри кинжала был. Говорили, что вводить состав нужно было каждые 20 лет, и приводило сие к полному омоложению человеческого организма.

Реис рассказал про это султану и тот велел тот кинжал для него отыскать. Кому точно поручил сие дело султан не известно. Хотя говорят, что сие был Михаил Кантакузен, что в те поры служил османам. Но сие утверждение весьма спорно.

Мог ли такой кинжал существовать? Сие ты пожелал бы меня спросить, Степан Андреевич? Так я скажу тебе — все могло быть. Отрицать сего я не могу.

Мог ли сей кинжал с того времени храниться у Кантакузенов? Про сие узнать ничего не смог. Но в Петербурге в то многие верят. Княжна Мария Дмитриевна Кантемир тех слухов не опровергала. А ведь её мать и есть Кассандра Кантакузен.

Далее я тебе, два малых портрета посылаю. Их мой слуга Иван (тот, что даром живописца одарен) с оригиналов срисовал.

На первом видишь ты княжну Марию Кантемир, которая ныне в Петербурге жительство имеет. На втором изображена Кассандра Кантакузен в замужестве Кантемир, мать Марии.

Всмотрись в сих двух женщин, Степан Андреевич. Платья разные, но лица и стать одни и те же. Возможно ли, чтобы дочь была так на мать похожа? На этот вопрос я сам ответить не возьмусь. Сие для твоего размышления, друг мой.

Скажу тебе, что дело сие слишком многих особ затрагивает и слишком многие сим интересуются. Потому тебе стоит быть осторожным.

Твой преданный слуга И. В.»