Знак W: Вождь краснокожих в книгах и на экране

В фильмографии этого актера около 150 работ, самая громкая из них — в картине венгерского режиссера Иштвана Сабо “Мефисто”, получившей в начале 80-х годов “Оскар” и несколько призов Каннского кинофестиваля. Хоппе снимался также в телесериале “Спрут” (уже после смерти комиссара Каттани), в исторической драме “Гойя, или Тяжкий путь познания” вместе с Донатасом Банионисом, в сказке “Три орешка для Золушки”. Наделенный большим отрицательным обаянием Хоппе старательно, но безуспешно противостоял Гойко Митичу в пяти “индейских” фильмах. Созданные им образы бандита Джеймса Бэшана и капитана Бартона, расистов и гонителей индейцев, оказались столь убедительными, что, как вспоминает Гойко Митич, однажды ему специально пришлось наведаться в школу, где училась дочь Хоппе (она впоследствии тоже стала актрисой): требовалось объяснить одноклассникам Кристины, что ее папа хороший и убивает Зоркого Сокола только на экране. Хоппе, который в 2005 году отметил семидесятипятилетие, живет в Дрездене и до сих пор снимается в кино. Карьера актера замыкает философский круг: Хоппе начинал с законченных подлецов, продолжал в ролях сказочных профессоров и королей, а на склоне лет появился на экране в облике старого, мудрого, безнадежно влюбленного Гете.

Другие популярные злодеи “индейской” эпопеи — актеры Ханньо Хассе и Хорст Шульце. В отличие от толстого простоватого Хоппе они — рафинированные негодяи, интеллектуальные генераторы межэтнической ненависти. Именно им доверено произносить в кадре расистские сентенции вроде “Хороший индеец — мертвый индеец” и “Индейцы не могут жить в цивилизованном мире”. А сакраментальные фразы типа “Я возьму тебя живым, краснокожая собака!” достаются “пехотинцам”, с которыми Гойко Митич расправляется в два счета. Хассе и Шульце олицетворяют высшее зло дикого американского капитализма.

Ханньо Хассе впервые появился в “индейской” саге в заметной, хотя и второстепенной роли “плохого” ковбоя Пита в “Сыновьях Большой Медведицы”. Пита в результате и задрала за его злобность эта самая Большая Медведица, обитавшая где-то в святых пещерах племени дакота. В “Следе Сокола” Хассе сыграл всегда облаченного в черное безжалостного предпринимателя Бладжена, спекулирующего земельными участками, а в “Ульзане” — циничного “господина из Вашингтона” Уилсона, всегда готового обмануть и обокрасть индейцев. Исключением из правила для Хассе стала положительная роль с сочувствием относящегося к краснокожим инженера Гарретта в “Смертельной ошибке”.

Творческая биография Ханньо Хассе, амплуа которого — уверенные в себе мужчины с брезгливым лицом и твердым характером, свидетельствует о том, как крепко советская идеология и военная сила связали между собой кинематографическую индустрию восточноевропейских стран. Помимо обязательного, как кажется, для любого сколько-нибудь известного гэдээровского актера участия в бесконечном телесериале “Телефон полиции 110”, за тридцать лет карьеры Хассе (он скончался в начале 80-х годов в возрасте 62 лет) сыграл в десятках польских, чехословацких, болгарских, югославских, советских фильмов. Худое, с пронзительными глазами и впалыми щеками лицо Хассе отлично подходило для “военной темы”: он перевоплотился в фашистского генерала Клюге в двух сериях “Освобождения” Юрия Озерова, в фашистского генерала фон Хорна во “Фронте без флангов” Игоря Гостева, в фашистского майора Зирггибеля в польско-восточногерманском сериале “Архив смерти” (Гойко Митичу в этом фильме поручили роль антифашиста Бориса), не считая рядовых эсэсовцев. Любопытно, что в 1981 году и Ханньо Хассе (курфюрст Фридрих), и Рольф Хоппе (безымянный немец) были заняты в эпизодах эпопеи Сергея Герасимова “Юность Петра”.

Хорсту Шульце тоже пришлось, такой оказалась судьба многих актеров из ГДР, изображать фашистских офицеров, в частности в том же “Фронте без флангов”. Занятно, что до и после участия в “индейском” проекте он дважды сыграл у разных режиссеров роли революционера Карла Либкнехта (однажды — рядом с Михаилом Ульяновым, загримированным под Ленина). В “Белых волках” и “Оцеоле” Шульце в равной степени убедителен в образах золотопромышленника Коллинза Харрингтона и плантатора Уильяма Рэйнса, вальяжных, барственных господ в цилиндрах, циничных и подлых.