Знаки и чудеса

Таков был знаменитый кельтолог Альфред Хольдер, руководивший тогда земельной библиотекой в Карлсруэ, большой ученый и славный человек, который в то время, когда Боссерт оканчивал школу, занимался изданием каталога церковной библиотеки Рейхенау и иногда привлекал юношу к участию в этой работе. Последний между тем настолько усовершенствовался в своем «ремесле», что отваживался читать даже латинские и немецкие манускрипты, восходившие к эпохе Каролингов. Хольдер, оценивший способности студента, уже мог позволить ему ассистировать при чтении плохо сохранившихся текстов и палимпсестов. Однако самое трудное испытание, которому подверг ученый своего восторженного ученика и поклонника, состояло, вероятно, в «дешифровке» писем, писавшихся известным кельтологом на фронт солдату Боссерту. Эти письма были настолько неудобочитаемы, что адресат, несмотря на всю предварительную подготовку, иной раз принужден был часами ломать голову над каракулями своего учителя.

Формирование будущего ученого было бы невозможно без отеческого влияния второго друга, известного историка искусства Макса Вингенрота. Он жил в доме Боссертов и роскошными изданиями своей, прекрасной библиотеки пробудил у Боссерта-мальчика глубокую любовь к истории искусств и археологии. Вингенрот был также тем самым человеком, который постоянно указывал Боссерту-студенту на важность и необходимость изучения языков. Уже в гимназии наряду с обязательными языками — латинским, греческим и французским — мальчик занимался древнееврейским и английским и срисовывал египетские иероглифические тексты, приобрести которые он, конечно, не имел возможности. В университетах Гейдельберга, Страсбурга, Мюнхена и Фрейбурга Боссерт с одинаковым усердием изучал историю искусств, археологию, средневековую историю и германскую филологию. Помимо этих основных специальностей, он целеустремленно и основательно занимался своим «ремеслом», изучая такие вспомогательные исторические дисциплины, как дипломатию, палеографию, геральдику, генеалогию и сфрагистику — науку о печатях. Вместе с тем он в это время публикует (в качестве автора Боссерт впервые выступил еще в старших классах гимназии) небольшие статьи и более крупные исследования по истории позднеготического немецкого искусства. Вообще история искусств пользуется в эти годы его особым предпочтением, поэтому дипломная работа Боссеота, изданная в 1914 году в Иннсбруке, носила название «Прежний главный алтарь приходской церкви Возлюбленной матери нашей в Штерцинге в Тироле»!

Что и говорить, далековато было от Штерцинга в Тироле до Богазкёя, древней хеттской столицы Хатушаш, немалый путь пролег и между алтарем «Возлюбленной матери нашей» и алтарем огненных жертвоприношений легендарного Мопсоса. Правда, Боссерт еще не подозревал, что именно ему и придется пройти этот путь. Фрейбургский университет, где Боссерт работал в качестве добровольного ассистента под руководством Вингенрота, к тому времени возглавившего университетский музей, стал для него подлинной «alma mater», а история средневекового искусства — полем битвы, на котором он решил завоевать себе право называться доцентом.

Всего несколько месяцев отделяли новоиспеченного доктора философии от солдата, которым он стал 1 октября 1913 года, когда был призван на военную службу, и не так уж много их прошло с ее начала и до того времени, когда, незадолго до увольнения Боссерта в запас, разразилась первая мировая война. Четыре года сражался он на разных фронтах, а в 1918 году командировка привела его в Берлин. Здесь пережил он новый поворот в своей научной карьере.

Как уже было сказано, после первой мировой войны повсюду вновь пробудился научный интерес к хеттам, который теперь уже основывался на находках Винклера и дешифровках Грозного и привел к плодотворным исследованиям во всем мире. Наш молодой историк искусств не остался в стороне от веяния времени, хотя его привлекала не столько проблема хеттов, сколько вопросы, связанные с древней средиземноморской культурой. И опять со свойственной ему основательностью Боссерт приступает к решению новых для него задач. В возрасте почти 30 лет он начинает изучать клинопись и осваивает египетский язык. Однако нужно было зарабатывать себе на жизнь, и Боссерт становится научным референтом берлинского издательства «Васмут», иногда сотрудничает и в кооперативном издательстве, а также в книжном отделе издательства «Франкфуртер цайтунг». В итоге для собственных исследований, которыми Боссерт занимался в частном порядке, оставались лишь вечера да время длительных поездок в бюро и обратно. Мы уже не говорим здесь, об огромных усилиях воли, которые приходилось затрачивать Боссерту на то, чтобы продолжать свои исследования, и оценить которые может лишь тот, кто сам испытал что-либо подобное. Но надо отметить, что такой вынужденный распорядок дня означал, между прочим, и полный отказ от пользования библиотеками, открытыми только в течение дня.