Знаки и знамения

– Да, говорила. Это очень редко происходит, да?

Он кивнул:

– Да. Для этого мать должна быть смертной. Обычно рожденные стригои обладают теми же способностями, что и созданные. Наша магия всегда доминирует над магией других видов.

– Разумеется, – ответила я, не в силах скрыть сарказм.

Николай лишь равнодушно пожал плечами.

– Тогда из-за чего она так заболела? – спросила я. – Ваши способности к самоисцелению уже не так сильны, как раньше, но можно подумать…

– Она бы не заболела, если бы я лучше за ней присматривал, – перебил меня он. – Все мои мысли тогда вращались вокруг желания отомстить за смерть нашего отца. Она была предоставлена самой себе слишком долго. Габриэлла, ее мать, чуть с ума не сошла от боли, а мы с Алексеем так злились.

Я погладила его по руке:

– Вы потеряли отца, вполне понятно, что вы злились.

Его только что такой мягкий голос снова стал жестче:

– Я просто хочу убедиться, что здесь с ней ничего не случится. Приехать в Карайман было ее заветным желанием перед смертью.

– Она же стригой, – в ужасе пробормотала я. – И такая молодая. – Однако это не играло роли, если у нее кончались силы.

– Просто поразительно, насколько ты не в курсе положения дел, – надменно сказал он, прежде чем я успела взять свои слова обратно.

Вдруг с одной из полок выскочила книга и раскрылась прямо над ним. Невидимая рука вырвала из нее страницу, разорвала на сотни кусочков, которые осыпались ему на голову.

– С дамой так не разговаривают, – заявил высокий голос. Затем книга плавно вернулась на полку. – Запомни, – добавила она уже не так раздраженно.

– Запомни, – повторила я и смахнула обрывки с его плеч. Стригой молча наклонил голову, чтобы я вытащила их из волос. Он стоял неподвижно, пока я чересчур долго пропускала сквозь пальцы шелковистые пряди. Обрывки бумаги сами сложились вместе, и страница скрылась в стеллаже. – Что происходит с вашей магией? Возможно ли, что она исчезает быстрее, чем у ведьм и виккан?

Николай поднял голову. Он стоял так близко, что мне нужно было бы просто встать на цыпочки, чтобы его поцеловать. Его взгляд остановился на моих губах, но никто из нас не делал первый шаг.

– Ты правда не знаешь, да? – спросил он.

– Что?

Поспешно, словно не доверяя самому себе, он сделал шаг назад и пошел дальше. Теперь быстрее.

– Незадолго до окончания последней войны нас прокляли. Это проклятие похитило у нас почти всю магию. Оно украло у нас бессмертие, лишило способности летать и создавать новых стригоев. У нас остались какие-то крупицы, которые дают возможность себя исцелять. Но и их, к сожалению, не всегда хватает. Поэтому Селия умирает.

– Я не знала, – честно ответила я и мысленно прокляла Раду, Магнуса и Лупу. Почему они мне не сказали? Кто-то украл у стригоев все, что делало их особенными. Это просто ужасно, и больше всего мне хотелось взять Николая за руку, но я была уверена, что он не позволит. – Я знала, что вы больше не бессмертны, но считала, что это связано с общей утратой магии. Даже не думала, что существуют такие мощные заклятия, которые способны проклясть целый народ.

– Мы тоже раньше не думали. После утраты бессмертия мы стали уязвимы для болезней, – ответил он. – Селия на момент проклятия была очень молода. Ее силы еще не полностью раскрылись. – Николай замолчал, очевидно, в нерешительности, что еще мне рассказать.

– Сколько тебе на самом деле лет? – осторожно спросила я.

– Я прожил стригоем триста двенадцать лет.

– И когда именно на вас пало проклятие?

– Чуть более шестидесяти лет назад.

– Значит, ты бессмертный.

– Нет. Мы стареем, пусть и очень медленно, но мы болеем, и нас можно убить. Достаточно яда или обычной раны, в которую попадет инфекция. Мы так же уязвимы, как виккане, ведьмы и люди. Возможности самоисцеления теперь практически нет. Вот почему мы стремимся к миру. Мне все равно, буду я жить или умру, но я несу ответственность за мой народ.

– Вы больше не можете никого обратить? – нет эффективней метода истребить этот народ. Однажды они просто исчезнут.

– Нет. Мы пьем кровь, и она нас питает. Но за шестьдесят лет не было создано ни одного стригоя. А кровавое помешательство дополнительно нас ослабляет.

– Эта болезнь – побочный эффект от проклятия?

Николай кивнул:

– Она поражает все больше стригоев. Исцелиться от нее невозможно, и у нас нет выбора, кроме как убивать больных.