Знаки, символы и коды культур Востока и Запада

Когда мы говорим о женщине-матери в современную эпоху, то ученые выделяют 4 типа таких женщин: «домашние женщины», «труженицы», «карьеристки» и «отчаявшиеся»[199]. Понятно, что в каждом конкретном случае проявить любовь по отношению к ребенку возможности у всех неодинаковы. При этом «дети для россиянок – это не только неотъемлемая часть жизни самой женщины, но и необходимое «связующее звено» отношений мужчины и женщины в семье в целом»[200]. Как правило, они стремятся дать детям в первую очередь хорошее образование и уберечь от наркотиков[201]. Любопытно, что в трудах женщин на эту тему взгляды расходятся со взглядами мужчин, которые считают, что потребность в детях – основная черта личности женщины[202], истинное предназначение женщины ограничено семьей и домом. В качестве примеров можно привести публицистику В. Крупина, В. Беляева, В. Распутина, который писал: «Окормление семьи, оприятие мужа, воспитание детей, добрососедствование – вот круг ее забот»[203]. На самом деле это, конечно не так. В статье Н.Л. Пушкаревой приводится пример русских колыбельных песен с пожеланием смерти своим детям. Она приводит слова Р.П. Нарциссова: «Материнство эволюционирует с развитием человечества. Материнство женщины имеет меньше общего с материнским инстинктом, чем любовь – с половым»… Тем самым даже он, медик, подчеркивал большее значение социальных, а не природных и физиологических связей»[204]. Современные ученые подчеркивают социальную детерминанту в проявлении материнской любви, которая все больше возрастает. Вот откуда мы видим довольно частый отказ современных женщин от материнства.

Интересный анализ отношения матери к своему ребенку предприняла Т.О. Новикова на основе изучения изображений младенцев в современных глянцевых журналах. Мальчики становятся героями фотографий в два раза чаще, чем девочки. Младенцы изображаются старше полугода. По мере взросления его чаще фотографируют, и он меньше требует заботы. Одежда становится определенным знаком, в котором кодируется роль и место ребенка в социуме. Забота о нем возлагается на плечи матери. Он – как живая кукла, которая украшает жизнь. В итоге автор приходит к выводу, «что «глянцевый» младенец выступает в них как некий идеал, лишенный какой бы то ни было индивидуальности, не включенный в какой-либо контекст, существующий параллельно социальной реальности, но сулящий безусловную радость и счастье»[205].

Эрих Фромм подчеркивает, что любовь и труд неразделимы. «Человек любит то, ради чего трудится, и трудится для того, кого любит[206]». Однако в советском обществе это имело довольно негативные последствия: «власть женщин в публичной сфере имела тесную связь с властью приватной, ее полномочия были связаны с функцией заботы, ухода, то есть ролью матери или хозяйки. Несмотря на декларируемое равенство, для женщин получение награды главным образом увеличивало нагрузку – новых обязанностей оказывалось больше, чем реальных привилегий. В отличие от мужчин, у женщин практически не происходит ''продвижения'' по партийной линии»[207].

Следующая составляющая характеристика любви и ее семиотическое проявление – ответственность. Вместе с тем ответственность может помешать самореализации родителей: «ответственность за благополучие детей заставляет родителей принимать решения по поводу места жительства, проведения досуга, вида занятости. Родители игнорируют определенные возможности самореализации, делая выбор в пользу детей, и эти решения также являются частью пенальти заботы»[208].

В фильме Клинта Иствуда «Подмена» (2008) матери возвращают вместо пропавшего сына другого мальчика. Так как она доказывает, что это не ее сын, ее отправляют в психиатрическую больницу. Там ее заставляют признать сыном приведенного ей ребенка. Увидев, что такое электрический шок, она идет на то, чтобы ее таким образом истязали, но из любви к ребенку не предает его ложным признанием. В другом фильме – «Филомена», также на основе реальных событий, мать ищет отобранного у нее ребенка в течение 50 лет.

Вместе с тем, все мы понимаем, что сродство со своим ребенком женщина начинает чувствовать уже в процессе беременности – когда «закладывается чувство «сродненности» с собственным ребенком»[209].