Знаки-Собаки

– Память – штука хорошая. Можно запоминать, а можно забывать. Порой забывать даже более важно! Сколько всего ненужного мы в голове носим. Тебе моя богиня правильно запомнилась. Чувствуется внутренняя потребность к свету… – папа завел свою пластинку, и на пороге было неудобно его прерывать. Ведь дочь так не хотела выходить на крайние темы. Думала взять Дару и побыстрее уйти.

– Прости, что прерываю, – ей вдруг подвернулся выход из ситуации, – может, я что-то должна за еду? За Дару? Ты ее кормил, там, может, не хватило?

– … а напряжение в мыслях и ухищрения ума тебе мешают забывать чепуху. Мне ты ничего не должна. Иди с миром. Я пока не знаю, кто кому должен. Может оказаться, что я тебе. Ступай!

– Не напрягайся! Жизнь прекрасна, – она обращалась к отцу, как к сверстнику. – Извини, что долго не забирала Дарку, – семейная дипломатия. Понимаешь?

Лора поспешила к воротам, где стояла ее машина.

Глава 17.

Дома Дару ждала та же обстановка, что и перед отъездом. В воздухе царили запахи Лориной косметической лаборатории. Формы интерьера, в сравнении с домом Серафима, были более острыми, и пространство в целом отличалось от духовной наполненности, присущей жилищу Хозяина.

Оказавшись на старом месте, собака поняла, что называет старика Хозяином. В сознании домашнего животного, особенно собаки, хозяин – не просто еще один человек или объект окружающей среды. Это нечто гигантское, подобное тому, как у религиозного человека понимание Бога выходит за рамки описанных представлений и становится неотъемлемой частью жизни – важной, отправной и определяющей все остальное в пространстве творения. В мироощущении собаки хозяин занимает даже не полнеба, а добрые две трети. По крайней мере, так было у Дары.

Хозяйка-женщина, к которой Дара вновь вернулась, никак не подходила под понятие «двух третей неба». Бесспорно, Дара ее любила, слушалась и уважала. Но как прикажешь преданному сердцу собаки? Хозяин выбирается сердцем, и все тут!

Юный возраст четвероногого друга человека не позволял выбирать себе дома, и пребывание на территории Лоры было подчинено естественному ходу событий. Инстинктивно Дара чувствовала неприятную встречу с другим обитателем этого пространства – Лориным мужем-полковником.

Он скоро возник и вопросительно поглядел на жену, удостоив Дару быстрым безразличным взглядом. Собака знала, что есть вещи, которые люди говорят тихо и только друг другу. Иная песня в открытых разговорах. В них эмоции текут от говорящего к слушателю, вращаются и, как люди, играют друг на друге, словно на музыкальном инструменте.

Разница двух форм общения в том, что шепотом передаются тайные, чувственно приятые, доверительные вещи. В открытых шумных речах человек в большей степени думает о себе, не старается передать сокровенные мысли, полные симпатии и уважения к собеседнику.

Настроение полковника было направлено на внешнюю, открытую и, пожалуй, агрессивную форму общения. Собаке тоже было понятно: в отличие от спокойного разговора, громкий монолог не искал новой информации.

– Пойдем, зверь, – скомандовал военный, – впереди настоящая жизнь!

На лице мужчины была приклеена ехидная улыбка,

– Мы поладим, не бойся. Всю жизнь с собаками плечом к плечу. Я вовсе не дурной, как ты думаешь! Сейчас мы познакомимся ближе.

Глава 18.

Дом слева извергал снопы пламени. То и дело из окон выбрасывались горящие тела, и Дара порывалась бежать на помощь несчастным. Однако всюду шла перекрестная стрельба и не пускала подобраться ближе. Одна бешеная пуля задела ногу, и по всему телу прокатился неслабый болевой разряд.

Собака смекнула, что, когда в кустах начинает появляться дрожащий оранжевый огонек и идет дым, это значит, по ней ведется прицельное обстреливание. Если Дара не двигалась, снайпер начинал поливать стрельбой горящее здание. Заточенные в горящем доме издавали ужасные крики, и сердце животного сжималось еще больше. Самой ей уходить от пуль помогал командный радиоголос, несущийся сверху:

– Правей, дура, правей!

Смысл слов был не ясен, хотя понятно, что он требовал молниеносных действий с ее стороны. Кровь стучала во всех конечностях – не находилось места, где бы не ощущался жесткий пульс.

Еще один пропущенный снаряд, и новая мучительная боль в лапах. Дара сознавала, что нужно не спасать погорельцев, а уходить от выстрелов и, вместе с тем, пробираться к палящим огонькам – о том свидетельствовали радио-приказы и сама обстановка. Причиной всех бед был злостный огонек в кустах.

Внезапно земля ушла из-под лап. Горизонт ускользнул далеко вверх, и освещение померкло. Дара оказалась под землей, в туннеле, уходящем вперед в направлении неприятельских пулеметов. Пальба стихла, сменившись отдаленным посвистыванием и размерным капаньем воды. Путь освещали редкие факела, но видно было достаточно. Дара что было сил пустилась вперед. Она не знала, что сделает с неприятелем, когда его достигнет. Но наверняка заставит прекратить разрушение, даже если взамен испросят ее жизнь!